«Это были лучшие времена, это были худшие времена; это был век мудрости, это был век глупости; это была эпоха…», – ворковала аудио колонка голосом обучающей программы София.
Капитан Норд пробормотал:
– Диккенс… Да и хватит. Заткнись.
Норд вторую неделю сидел без задания и ещё этот дурацкий тест. Все это порядком действовало на нервы.
– Мужлан! – металлическим голосом отчеканила София.
– Это я уже слышал. Вчера. Позавчера. И даже неделю назад, – парировал Норд.
Смарт-часы звякнули оповещением. Капитан щёлкнул по экрану и прочитал сообщение: «Анатолий Нордиков, ваш ответ по литературе – правильный. Это цитата из книги Чарльза Диккенса «Повесть о двух городах». Капитан Норд прищурился и выражение его мужественного лица стало таким, как будто ребёнок получил вожделенную игрушку. Смарт-часы вновь звякнули: «За оскорбление Софии ваш ответ аннулирован».
– Ябеда! – рявкнул Норд.
– Ябеда-корябеда,
Турецкий барабан! – отозвалась София и рассмеялась издевающимся, крякающим смехом.
– На кой чёрт пилоту сдалась литература? – вспылил Норд.
– Напоминаю, что литературный курс был рекомендован по итогам вашего персонального теста для гармоничного развития личности, чтобы вы могли ясно выражать свои идеи и мысли. У вас с этим, капитан Норд, регулярно полный швах, – высокомерно сообщила София.
Желваки у Норда заходили. Он хотел выбросить колонку в окно и с удовольствием наблюдать, как она грохнется с двухсотого этажа и разлетится на мелкие части. Если бы он не знал о последствиях, так бы и сделал, настолько его взбесил этот надменный тон Софии. Встроенные сенсоры колонки тонко улавливали настроение владельца и подстраивались под него, снимали напряжение, а если нужно, то и подбадривали, чтобы все диалоги были максимально эффективными для достижения поставленной задачи. Но эта обучающая программа была настоящей стервой
– Дисквалификация, Норд. Это дисквалификация! – вслух сам себе напомнил Норд, чем могла ему обернуться сиюминутная вспышка ярости.
– Не тряси воздух, Норд. А лучше протрясись в спортзал и успокойся, – продолжала издеваться София.
– У-у-у! – взвыл Норд и, сдерживая в глотке самые крепкие ругательства, выскочил вон из квартиры.
«У этих чёртовых машин прав уже больше, чем у человека!» – разгневанно думал Норд, шагая в застеклённой оранжерее, благоухающей цветущими розами. Такие крытые пешеходные мосты соединяли между собой небоскрёбы и позволяли жителям Москвы круглый год наслаждаться летом. «Изменения происходят постепенно, – продолжал накручивать себя Норд, – Сначала автоматы вроде как помогают работать, а потом гляди и вот оно – мы соблюдаем их трудовой кодекс и этику обращения с ними. Вот зараза! Сколько у меня было вылетов в этом месяце? По пальцам одной руки пересчитать. Пилот теперь нужен только для особых случаев. Машина управляет машиной, а человек: давай гуляй, рванина». Смарт-часы вновь звякнули:
– Вот же сколопендра! И тут достанет! – выругался Норд. Вопреки предположениям сообщение пришло не от докучливой Софии. Вызов был из Центра управления полётами.
Капитан Норд передвигался по длинному коридору Центра управления полётами. Пол был покрыт особым материалом, который поглощал любые звуки, создавая уникальную атмосферу глубокой тишины. На стенах неоновым светом мерцали огромные экраны, на них транслировались все актуальные полёты, информация о состоянии космических кораблей и спутников. Здесь Норд ощущал себя частью огромной динамичной системы, которая дышала в унисон с бескрайним космосом. И неожиданно пространство коридора наполнилось мелодией. Невозможно было определить источник звука. Это был хит популярной певицы Миелы Рейн «Идеальное сердце». Голос певицы нежный, чистый и одноврЕменно сильный проникал прямо в душу, возрождая в ней самые тёплые чувства. Капитан Норд замедлил шаг. В его памяти вдруг возникли яркие картинки: нежный взгляд мамы, её улыбка, такие далёкие, но всегда живые моменты счастья из детства. В голосе певицы была надежда, в нём звучали мечты о любви и о чем-то неуловимом, но очень важном, что вызывает и восторг, и грусть, и радость. Капитан Норд дошёл до переговорной и последние ноты песни растворились в воздухе. Встроенные сенсоры матовой и непроницаемой двери, за несколько секунд считали радужку его глаз. На двери голубыми неоновыми буквами засветилось персональное приветствие:
