Глава I. На речном берегу
Все утро Крот усердно трудился, делая весеннюю уборку своего маленького дома. Сначала подметал веником полы, потом вытирал пыль тряпками; потом, взбираясь то на стремянку, то на стул с кистью и ведром известки, белил стены, пока пыль не забила ему горло и не запорошила глаза, известка не забрызгала всю его черную шкурку, а спина и руки не разболелись от усталости. Приближение весны ощущалось и наверху, в воздухе, и внизу, под землей, и везде вокруг; это ощущение проникало даже в его темный непритязательный домик, наполняя его духом беспокойства и томления. Поэтому неудивительно, что Крот вдруг швырнул веник на пол, сказал:
– Надоело!
Потом добавил:
– Хватит!
И еще:
– Провались она пропадом, эта весенняя уборка!
И бросился прочь из дома, не удосужившись даже надеть пальто. Что-то там, наверху, властно манило его, и он стал взбираться по крутому узкому тоннелю, который в его случае заменял посыпанную гравием подъездную дорожку, какие бывают у зверей, чьи дома располагаются ближе к солнцу и воздуху. Он цеплялся когтями за стенки, царапался, карабкался и протискивался, и снова цеплялся, царапался, карабкался и протискивался, упорно работая маленькими лапками и бормоча:
– Давай! Ну давай же!
Пока наконец – хоп! – его мордочка не вынырнула на солнечный свет, и в следующий момент он уже поймал себя на том, что катается по теплой траве на широком лугу.
– Чудесно! – сказал он себе. – Это гораздо лучше, чем белить стены!
Солнце жарко припекало шкурку, прохладный ветерок ласкал разгоряченный лоб, и веселый птичий щебет обрушился на слух, притупившийся за время долгого одинокого пребывания Крота в подземном заточении, словно гром небесный. Мгновенно вскочив на все четыре лапы, радуясь жизни и наслаждаясь весной, не омраченной необходимостью делать уборку, он помчался через луг и бежал, не останавливаясь, пока не достиг кустов, обрамлявших его дальний край.
– Стоять! – крикнул пожилой кролик, высовываясь из заросли. – Шесть пенсов за право прохода по частной дороге!
Однако мгновение спустя он в полном замешательстве уже смотрел вслед Кроту, который как ни в чем не бывало, презрительно и даже с раздражением продолжил свой путь вдоль живой изгороди, посмеиваясь над другими кроликами, поспешно высовывавшими головы из своих норок, чтобы узнать, что происходит.
– Лукового вам соуса! Лукового вам соуса! – глумливо поприветствовал их Крот – и был таков прежде, чем они успели придумать достойный ответ. Тут кролики начали упрекать друг друга:
– Эх ты, тугодум! Почему ты не ответил ему…
– А ты-то сам чего молчал?!
– Нужно было напомнить ему…
И так далее, все как обычно. Но, разумеется, было слишком поздно, как всегда в подобных случаях.
Все вокруг было так прекрасно, что казалось нереальным: повсюду – и на просторах лугов, по которым он деловито шагал вдоль живых изгородей, и в перелесках – строили гнезда птицы, набухали бутонами цветы, выстреливали листьями почки деревьев; все излучало радостную озабоченность и жизненную энергию. И вместо того, чтобы испытывать угрызения совести, нашептывавшей ему: «А как же побелка?» – Крот чувствовал лишь восторг оттого, что он – единственное праздное существо среди всех этих трудолюбивых сограждан. В конце концов, лучшая часть безделья состоит не в том, чтобы отдыхать самому, а в том, чтобы наблюдать, как трудятся другие.
