Книга 1. Ворох воспоминаний

Когда на часах время полночь пробьет,

Знай, к тебе Ужас голодный идет.

Не успел ты засов на двери запереть?

Страшной смертью готовься теперь умереть!

Услышал ты стуки на крыше ночной?

Окна, открытые в доме, закрой.

Под кровать схоронись и закрой разум свой.

И, возможно, пройдет он твой дом стороной.

(Примерный перевод стихотворения на обложке книги «Сказки», найденной в заброшенной безымянной деревне на краю Империума).

Сознание медленно, но верно возвращалось ко мне. Туман в голове начал отступать, но полностью уходить отказывался. Мое собственное тяжелое дыхание оглушало в этой звенящей тишине, а грубая ткань на лице мешала четко видеть и дышать. Я попытался пошевелить затекшими ногами, но ничего не вышло, и я понял, что они были связаны. Тогда я попробовал подвигать руками. Бесполезно, они тоже чем-то крепко замотаны. И я лежал прямо на них спиной. Боль пронзала как руки, так и затекшие мышцы поясницы. Постепенно до меня стали доноситься еле слышные вздохи, стоны и звон цепей. Я в панике начал крутить головой и понял, что у меня на шее висит что-то холодное и тяжелое. Стальной ошейник. Нащупал языком ткань во рту. Через этот импровизированный кляп попытался закричать. Вопреки моим надеждам, я услышал от самого себя лишь тихое мычание. Которое, тем не менее, произвело какой-то эффект.

Хлопок двери. Тяжелые шаги. Меня грубо рванули вверх за ошейник, от чего я не успел встать на ноги и мешком свалился вперед, больно ударившись лицом об пол. Что-то горячее потекло по щеке. Меня снова дернули на верх, и в этот раз я сумел не упасть, а опереться на колени.

– Встать! – рявкнул хриплый голос, болезненно натянув ошейник. Кое-как, через жжение в затекших мышцах, я поднялся, и меня, наклонив головой вперед, повели в неизвестность.

Я ничего не видел и не мог видеть через ткань. Вокруг определенно было темно. В голове яростно стучал только один вопрос: «Неужели это конец?». Сердце грозилось вот-вот выпрыгнуть из груди. Руки и ноги дрожали, то ли от холода, то ли от страха. Я задыхался от мешка снаружи и от паники внутри. В мыслях все ещё была вата.

Я решил, что проще подчиняться ведущему меня незнакомцу, чем думать. Тем более, что никаких гениальных идей спасения не рождалось. Почему? Не знаю. Может, меня отравили? Напоили ядом для покорности? Или это я сам боюсь сделать лишнее движение, боюсь сделать себе только хуже? Подчиняюсь в надежде на удачу? Пусть проблемы решатся сами собой. Но откуда я могу знать, что они решатся в мою пользу?

– Просто верь, – прошептал внутренний голос, – что ещё тебе остается?

– Да, – ответил ему я, – меня просто отравили, вот откуда эта покорность и слабость. И с этой мыслью увяли последние ростки внутреннего сопротивления.

Меня вели по гулкому помещению, которое больше походило на лабиринт Минотавра, так много я прошел поворотов, подъемов и спусков. Босые ноги замерзли, ступая по шершавой каменной кладке. А после подъема по небольшой лестнице, холодный воздух обжигающей ладонью коснулся моей обнаженной груди.

Я даже не успел вдоволь наполнить легкие, как меня грубо толкнули и упрямо повели дальше. Теперь под ногами была земля и трава. Острые ветки и камни впивались в ступни, но мне уже было не до этого. Ведь вдалеке я слышал музыку и дикие, нечеловеческие крики. Крики беснующейся толпы. Крики диких зверей. От этих звуков в разуме снова вспыхнул страх, и пробежал мурашками сверху вниз, снова пробудив первобытное желание. «Беги, идиот, беги куда угодно!» – вопил разум. Но на шее висел ошейник, а в спину упиралось что-то острое. «Остается только идти вперед», – снова ответил я ему.