Прокляни меня, ведьма!

ПРОЛОГ
Я не вслушивалась в монотонную речь архиерея и старалась не думать, что выйду из храма замужней ведьмой, избранной преемницей самой главой рода. Даже мои родители не знают, почему Мари выбрала на эту роль именно меня.
От Дарио пахло чем-то непривычным и очень резким – отличным от парфюма моего жениха. Из-за этого у меня жутко свербело в носу, и в момент, когда мудрый взгляд архиерея оторвался от храмовой книги и поднялся на нас, я чуть не прервала церемонию протяжным чихом.
Жених излучал уверенность в себе, я же мандражировала. Несмотря на то, что помолвлены мы с моих девятнадцати лет, полюбить ведьмака так и не смогла. И этот брак для меня по-прежнему был договорным, в то время как Дарио часто признавался мне в любви и всячески её же демонстрировал. Чувствовала ли я себя виноватой? Возможно. Но здравый смысл нашёптывал, что полюбить кого-то против своей воли невозможно, и это неизменно успокаивало мою совесть.
Когда с губ архиерея сорвался первый вопрос, я вся сжалась и, лишь получив мысленный подзатыльник от фамильяра, немного пришла в себя.
Этот брак был той дверью, переступив порог которой, я стану официальной преемницей Мари. И вот что действительно парадоксально, так это полное отсутствие желания как выходить замуж, так и вставать во главе не самой сплочённой семьи. Надо ли говорить, что на бабушку я была непомерно зла?
Дарио без колебаний произнёс «согласен», а по моему телу пробежала дрожь, стоило служителю переключить внимание на застывшую и, полагаю, побелевшую невесту.
Жених в знак поддержи сжал мою ладонь, но я этот жест расценила, как желание проконтролировать ведьму, в чью голову начали закрадываться мысли о побеге. Только далеко ли убегу?
Архиерей почему-то не торопился, видимо, дал мне время успокоиться, чтобы голос так сильно не дрожал и не выдал настоящих эмоций. Где-то там, на скамейках, восседал весь цвет двух семейств. И понимание, что родня жениха не больно-то меня и привечает, лишь больше распаляло досаду внутри своенравной ведьмы, которой буквально скрутили руки и кинули под венец.
И когда он всё же произнёс слова, которые изменят мою жизнь, произошло нечто странное.
Массивные двери храма отворились со страшным скрипом, запустив в прохладный и плохо освещённый зал яркий дневной свет. Я сощурила глаза, силясь понять, кого там принесла нелёгкая в этот скорбный час похорон моей свободы.
По рядам пробежал шепоток, а мой жених отчего-то сошёл с лица. Архиерей, недовольно жующий нижнюю губу, продолжал безмолвствовать, хотя именно в его власти было прогнать незнакомку, решившую нарушить таинство.
– Они не могут пожениться! Эта девица приворожила Дарио! – с такого расстояния сложно судить, но, кажется, палец истеричной дамочки был направлен на меня.
– Она спятила? – почему-то я посмотрела на служителя храма, а не на своего жениха, растерянно взирающего на явно знакомую фигуру. Уж больно красноречивым было выражение его лица, где крупными буквами проступило узнавание.
– Вот! – в её руке блеснул бутылёк с отворотным зельем. Уж что, а его любая ведьма за версту признает.
Девица спешно подалась в нашу сторону, и её даже никто не попытался остановить. Несколько родственников лишь поднялись со своих мест, готовые выдворить нахалку, если она зайдёт слишком далеко. Вот только беда заключалась в том, что ведьмы по своей натуре охочи до сплетен и скандалов, поэтому никому не хотелось прерывать этот спектакль.