Если жизнь – река, то память – движение вспять, против течения. Кто идёт отстранённо, по бережку, а кто вплавь, попадая в те же омуты и водовороты, ударяясь о те же валуны и топляки. И разве в этой реке не водятся акулы и крокодилы?
Я продаю свои книги в спорткомплексе Олимпийский, в Книжном клубе в шесть этажей, мне дали бесплатный столик. Такая привилегия была только у Вячеслава Иванова, но ему было значительно проще.
Когда кто-то из покупателей говорит, что моя фамилия ему знакома, я искренне удивляюсь:
– Правда?!
Чаще говорят, что знают песни на мои стихи. Тогда я радуюсь от всей души:
– Правда?!
Иногда, редко, правда, покупают одну книжку, а через неделю приходят за остальными.
Бывают дни, когда я не продаю ни одной книжки. Бывают – когда я продаю на тысячу рублей.
Я сразу бегу хвалиться знакомым продавцам – Андрею, Марине, Инночке.
Они все продают не свои книги, зато на несколько тысяч в день. Наконец, добегаю до Любы – она дальше всех, и на склад к Диме.
– Я сегодня продала книг на тысячу рублей!
– Светлана! – или Светлана Юрьевна. – Пусть как можно скорей эта сумма покажется вам смешной!
Иногда люди останавливаются просто поговорить или показать свои стихи.
Иногда мне говорят:
– Я счастлива, что познакомилась с вами.
Редко, правда, – покупают одну книгу, а через неделю приходят за остальными.
В самом начале подошла молодая женщина в чёрной коже с железкой в носу. Она посмотрела на мой, тогда ещё самодельный плакат:
– Вы поэтесса? Надо же! Пожалуй, я куплю у вас книжку. Это проза? Сто рублей?
– Да, спасибо.
– Знаете, я тоже поэтесса. У меня даже вышла маленькая книжка стихов. И заплатили гонорар пятьсот рублей.
– Здорово! Мне, правда, эти две книжки выпустили бесплатно, после часа прямого эфира по телевиденью в Сибири нашлись спонсоры. Но последний гонорар я получила в «Советском писателе» в восемьдесят восьмом году.
– Мне тогда было четыре года.
– Вот видите! – смеюсь я.
– Можно, я почитаю вам свои стихи? Они у меня в телефоне.
Стихотворение правильное, чёткий ритм, все рифмы на месте.
– Я ещё вам прочту, вот это самое любимое.
Стихи про суицид. Нервные, резкие, чувствуется, человек пережил если не суицид, то мысль о нём.
– Это настоящее. Только не надо любить свои стихи, отпускайте их, как выросших детей, чтобы не мешали писать дальше.
– Надо же, как вы разговариваете. Я хотела поддержать вас материально, а вы ведёте себя так, словно вам это не нужно.
– Мне это действительно не нужно.
– Тогда я возьму ваши стихи бесплатно.
– Пожалуйста.
Она подержала мою книжечку и положила на место.
– И эту брать не стану, верните мои сто рублей.
– Как вам будет угодно.
И тут я будто впервые увидела её глаза. Они были, как два скальпеля.
– Сидите тут. Сколько вы сегодня продали книг?
– Одну, – зачем-то говорю я.
– Вот видите! Никому вы не нужны. Вы расстроены? Вам хочется, чтобы я ушла? Тогда вам придётся дать мне под зад коленкой.
– Мне воспитание не позволяет. Но если вы не уйдёте, уйду я.
Бродила минут двадцать с этажа на этаж и плакала.
– Что случилось? – удивляется Люба.
– Женщина одна… Говорит, я зря здесь сижу, никому не нужны мои книги…
– Да вы что! Зачем вы с ней вообще разговаривали? И разве стоит она ваших слёз!
А потом я продаю книги на четыреста пятьдесят рублей и бегу по нашему второму этажу:
