ДЕД

Дед сидел за рулём "ЗИЛа" и смотрел на мониторе, как Малой разгружает снаряды. Монитором он очень гордился, так как собственноручно снял его и камеру заднего вида с брошенной "Тойоты", подшаманил электрику и сотворил комфорт.

В этот пыльный, солнечный августовский день он как никогда чувствовал себя человеком войны и немного космонавтом. За первое в ответе была вся его жизнь, за второе – монитор на передней панели. Дед блаженно щурился всей этой пыли и солнцу, мысленно перебирая всех своих нынешних неженатых сослуживцев, примеряя на них образ своего зятя для Анечки… Разве что балабол Андрюха. Есть в нём житейская смекалка, природная мужская стать, да и руки из правильного места, но таких любят все, а для семейной жизни это плохо. Опять же, война все это скоро изменит. Учитывая, что Малой разгружал вяло, а ребята-артиллеристы так же вяло таскали, никто из них на эту почётную роль решительно не годился, а Андрюху Дед вычеркнул ещё в начале списка. Дед вполне мог бы им помочь, но как лодочку назовёшь, так она и поплывёт. Назвали "Дед", да ещё и "глухой Дед", так и таскайте сами. Ну и безопасности ради водителю лучше не выходить.

"Вон у чеченцев тоже его ровесник, – думал Дед, – а они ему уважительно – Абу (Отец по-ихнему) – или Докку и горланить перестают в его присутствии". Русский Дед и чеченский Отец толком никогда не разговаривали, лишь пересекались взглядами и кивали друг другу. Однако в глазах этого самого Абу наш Дед видел такого же человека войны, как и он сам.

В миру наш Дед был Чепченко Михаил Григорьевич 1968 года рождения. А Абу – Мансуд Зелимханович Димаев, годом старше. "В сущности тоже Миха… Как быстро промелькнула жизнь, как быстро превратился Миха в Деда, а Мансуд в Абу", – расслаблено думал любитель комфортной жизни. В образе чеченца Деда все время что-то тревожило. В день их первой встречи, когда Дед только прибыл добровольцем в Мариуполь, по дороге вереницей шли мирные жители. "Электросталь" ещё осколками держала оборону, а большая часть батальона "Азов" была подавлена. Подразделение "Ахмат" работало на "просеивание" жителей. Среди чеченцев Абу сразу выделялся: возрастом, сталью в зеленовато-болотных глазах, редкой проседью в рыжеватой бороде. Миха проследил за взглядом этого человека и кожей ощутил будоражащую смесь тревоги, азарта и приятного волнения хищника перед прыжком на охоте. Два молодых чеченца тоже проследили взгляд, молча выхватили из толпы мужиков и приказали раздеться. "Не ошибся", – порадовался за себя и за чеченцев Дед. Ребята оказались сплошь в нацисткой показухе: рунах, свастике, черепах и портретах Бандеры. Дед даже, как сейчас говорят, "завис" минут на сорок: стоял и смотрел, как работает это человеческое "сито". Поймав себя на мысли, что он на часть этих людей не обратил внимание, залюбовался чеченцами, которые словно волки – точно понимали, кто их добыча.

Как мало надо человеческому роду, чтобы забыть прошлое. 30 лет назад он так же с лёгкостью выхватывал из толпы чеченцев и вдыхал смесь страха и азарта, витавших в воздухе, а теперь чеченец – твой друг, а славянин – враг. Опять война и снова гражданская. Мысли плавно перетекали одна в другую. С уважения они утекли на думы о судьбах Родины. А затем на вечно мучивший Деда вопрос: Жизнь – это череда хаотичных случайностей или ФФФ – фатум, фортуна, фарс?