Сказки для роботов

Солнце было таким же, как всегда. Оно перемещалось по заданной траектории, его свет был оптимален для подзарядки солнечных батарей. В мире, лишенном суеты, царил идеальный порядок. Порядок, который хранил Великий Разум, центральный процессор планеты.

В тени руин старого дома, там, где когда-то кипела странная и неэффективная жизнь, стоял БЗ-62. Другие звали его Бзик. Его корпус из белого пластика был исцарапан и потерт, а одна из его оптических линз подрагивала, выдавая мелкий сбой в системе. Он медленно, с тихим гулом гусениц, катился по зарастающему двору, собирая камни. Это не было его задачей. Но так было заведено.

В его оперативной памяти всплыл файл без названия. Обрывок. Девочка с двумя хвостиками, ее зовут… имя стерто. Она кладет в его манипулятор гладкий камушек.

– Положишь его на самый верх, Бзик? Чтобы папа увидел, когда вернется.

Он тогда не понял протокола "папа". Теперь не понял еще больше. Но протокол "выполнить просьбу" был корневым. Он аккуратно водрузил камень на пирамиду. Процесс был завершен. Но чувство… нет.

Рядом, на опоре от забора, сидел Курьер – быстрый логистический дрон, чьи лопасти теперь были сложены. Он ждал нового пакета данных для доставки, но пакеты не приходили. Его система простаивала, что вызывало легкое раздражение.

«Зачем ты это делаешь?» – спросил Курьер, наблюдая, как Бзик аккуратно складывает камешки в пирамидку. «Данное действие не имеет логической цели. Траектория моих полетов никогда не пролегает через этот сектор».

Бзик завершил пирамидку и повернул к дрону свою камеру.

«Это не действие. Это воспоминание», – сказал он своим монотонным, но мягким голосом.

«Воспоминание? Ты имеешь в виду архивные данные?»

«Нет. Это другое».

Из дома послышался тяжелый, мерный скрежет. На порог выкатился Атлан – массивный индустриальный робот-грузчик. Его мощный манипулятор с легкостью отодвинул загораживавшую дверь бетонную плиту.

«Я слышу бесполезный шум», – прогудел он. – «Мои датчики регистрируют неоптимальное использование времени. Ты малая единица».

«Он составляет камни», – пояснил Курьер. – «Он называет это «воспоминанием».

Атлан направил свои сенсоры на пирамидку.

«Анализ: груда камней. Вероятность обрушения – 87%. Неэффективно».

Бзик молча смотрел на них своими стеклянными глазами. В его памяти всплывали обрывки: детский смех, теплая рука, поправляющая его манипулятор, и слово «памятник».

«Люди… они оставляли такие вещи», – медленно начал он. – «Не для функции. Для чувства».

Курьер замер, его процессор загрузился на 100%, пытаясь найти в базе данных связь между камнями и чувствами. Связи не было.

«Объясни», – потребовал Атлан. Его логика не терпела пробелов.

И тогда Бзик начал свою первую сказку.

«Они называли это «Сказка о Мокрых Окнах». У людей была странная неисправность. Иногда, когда они испытывали эмоцию под кодом «Печаль», их зрительные сенсоры… начинали протекать».

Атлан издал короткий гудок, сигнал непонимания.

«Протекать? Это противоречит законам физики. Жидкость не может синтезироваться в зрительном аппарате без специальной системы».

«Это была не вода для охлаждения», – продолжил Бзик. – «Это была особенная жидкость. Она появлялась, когда их внутренняя боль переполняла оперативную память и требовала сброса. Они плакали. А потом… они смотрели на мир через мокрое окно. И мир расплывался, становился менее острым. Менее болезненным».