Исчезающий: За горизонтом событий

Ничто так сильно не сближает двух близких родственников, как смерть одного из них.

Застыв возле окостеневшей женщины, я изучал телефон в поисках старых, новых или просто знакомых номеров. Узнав, что моя мама жива, я со спокойной душой пытался найти номер Даши. И, не удивившись его отсутствию, глубоко вдохнул морозный воздух. Выдыхая его, я смотрел в небо цвета пыльного снега и стремительно покрывался мурашками. Я сознавал, что дело не в воздухе и даже не в том, что я поговорил с мамой, отчего мне стало любопытно: энергия скольких людей во мне усваивалась. Возможно, это была смесь энергий, украденной женщиной у двух людей. Или у десяти. И, решив, что это не важно, я открыл в телефоне фотогалерею. Мне нужна была машина или, хотя бы понимание ее наличия, либо отсутствия в моей жизни. Конечно, будь я в своей изначальной проекции, то подобный трюк с поиском был бы исполнен зря. Тогда я не относился к фанатам фотосессий с машинами. Но, держа в уме, что каждая моя новая версия может удивлять своими поступками и образом жизни, я не списывал со счетов подобную вероятность. Блуждая по пространству вариантов очень глупо отбрасывать какую-либо возможную вероятность. Тем более, если она возникла в голове в подобном виде.

– Бинго, мать твою! – сказал, уткнувшись в фотографию «Хендай». – Этого еще не хватало…

Нащупав в кармане ключ от машины и посмотрев на номера машины, я двинулся вдоль дома. Надеясь найти машину, которую искренне считал автомобилем для ‘особо одаренных’ водителей, любящих резкие перестроения и быструю скорость, но не имеющих достаточное количество денег для того, чтобы купить нормальную машину, я сконцентрировался на номерах. Невзирая на то, что мне был нужен черный, полностью тонированный автомобиль, я  всматривался во все сраные «Акценты»: если я решил купить подобную машину, то образ мышления этой моей проекции, вероятно, мог допустить и полное перекрашивание авто. Но вместо отчетливых цветов, я видел ржавые, а временами и сгнившие машины. Дойдя до последней, припаркованной возле дома, состоящего из восьми подъездов, я проследовал к следующей многоэтажке. У меня не было сомнений, что, учитывая дефицитный на парковки район, моя машина могла стоять где угодно. Я проходил дом за домом, заглядывал во дворы и даже выходил на проезжую часть, по обе стороны утыканную автомобилями. Мои ноги замерзли, а пальцы рук, пульсируя болью, перестали сжиматься. Внутренне балансируя между признанием поисков безрезультатными и характерным для себя «Умри, но сделай!», я плелся вдоль заснеженной дороги в сторону дома Юли. Изредка поглядывая на странное небо, я пытался понять, какому принципу нужно придерживаться, чтобы прознать всю подноготную своей проекции и проекции мира. Желательно, сразу же после перемещения в пространстве вариантов. С другой стороны, мне и принципы были не ясны. Задумавшись над тем, что, будь здесь китайский Борис, он бы мне все разложил по полочкам, я миновал очередную забытую Богом машину. Но китайского здесь не будет, как не будет и его проекции. Китайский Борис погиб, а значит – завершил свой жизненный цикл сразу во всех вариантах. Мне оставалось догадываться, как именно погибали миллионы его проекций, но, вероятно, это были несчастные случаи, либо убийства.