Как солдат оборотнем стал

Солдат Ефим Кривов шёл со службы домой. Долго шёл – и всё больше по способу пешего хождения. И вот однажды пришлось солдату заночевать в копне сена. По всем приметам, где-то рядом было селение, но тьма кругом – хоть глаз выколи. Под ногами уж ничего не видать, а тут копна у дороги. Чего дальше-то ноги бить? Ефим в той копне и устроился. За годы службы солдатской где он только не ночевал: на песке, в болоте, на пожарище, да что там греха таить, и в хлеву приходилось спать, и на помойке… А копна сена – это такая благодать, что лучше и не придумаешь.

Ефим быстро сделал в копне нору, забрался туда, зевнул пару раз, так что скулы захрустели, закрыл глаза… Стало солдата потихоньку затягивать в омут сладостного забытья. Затуманилось всё, закружило и…, вдруг, встрепенулся солдат! Насторожился. Подбирался кто-то к убежищу его… Может, показалось? У Ефима сразу же сна ни в одном глазу. Привычка солдатская – всегда начеку быть. Стараясь не шуметь, повернулся служивый на другой бок и посмотрел в сторону дороги. Темно там, ничего не видать, но вот луна, выскользнув из полона черных непроглядных туч, слабеньким дрожащим светом озарила торный путь, по которому шагал огромный человек с мешком на плече. Шёл великан широким уверенным шагом, но, как раз напротив копны, остановился, будто почуяв нехорошее, опустил мешок на землю и стал озираться. Ефим притаился и не дышит почти. Не то чтобы он испугался, нет, но как-то не захотелось ему темной ночью да в чужом месте с незнакомым человеком разговоры говорить. Мало ли чего…

Незнакомец же, чего-то покопался в мешке, потом опять взвалил его на плечо и ушёл. Шаги его всё тише, тише, тише, тише… Долго еще прислушивался Ефим к ночной тишине, но скоро уснул, так ничего больше и не услышав. Намаялся за долгий день служивый…

Утром разбудил Ефима хриплый петушиный крик. Ко-ку-реку! Кричал петух где-то совсем рядом.

– Вставай, Архип, а то петух охрип, – пару раз зевнув, усмехнулся солдат и вылез из своей теплой постели.

А на улице, против вчерашнего, здорово похолодало. Серые облака, заполонившие небо, медленно куда-то ползли, подгоняемые порывами злого мокрого ветра. Дождя не было, но всё вокруг пропитано какой-то мерзкой сыростью. Ефим вылез из копны, поёжился, оправился, подхватил вещевой мешок и вышел на дорогу. Оказалось, до деревни всего-то шагов с полсотни: вон за ольховыми кустами крайняя изба виднеется.

– Так там и подхарчиться можно, – подмигнул, неведомо кому, солдат, передернул плечами и пошёл уверенным шагом по дороге, но тут же остановился.

Увидел Ефим на дороге ложку. Простенькая такая ложка, неказистая, правда, ручка у неё ярким красным цветом окрашена. Стало быть, из-за этого яркого цвета и приметил её Ефим на дороге. А какой солдат мимо ложки пройдет – ложка для служивого человека – наиважнейшая вещь. В поход и без ружья ходили, а вот без ложки – ни в коем случае. Нагнулся Ефим, рассмотрел находку, потёр о штаны и быстро спрятал за голенище. Пусть еще одна будет прозапас.

У крайней избы увидел солдат плешивого старика с сивой бородой. Старик стоял, опершись руками о плетень, и смотрел на дорогу.

– Доброго утречка тебе, дедушка, – улыбнулся Ефим, кланяясь старику. – Не дашь ли водицы напиться?

– Ступай своей дорогой, – прохрипел старик. – Знаю я вас: сперва водицы, потом репы пареной кусочек, а после меня с моей же печи под зад коленом. Иди…