Из любви к тебе

Фото на обложке – Елена Дунаева

Благодарим за помощь

Наталью Ануфриеву

Аракси Мурадову

Анну Повалихину

Софью Харькову

В качестве иллюстраций использованы фото из семейного архива.

© Фонд помощи хосписам «Вера», 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

© Федермессер Н., 2022

© Гордеева К. В., предисловие, 2022

Памяти моей мамы, Веры Васильевны Миллионщиковой

– А эту любишь? – заговорщицки спросила телефонная трубка Нютиным голосом и, не дожидаясь ответа, запела:

Я огляделась по сторонам и подхватила. Тоже в трубку:

К моменту, когда по сюжету несчастная невеста, рыдая, ползала под алтарем в поисках ненавистного кольца, вокруг меня собирается небольшая, но прилично изумленная толпа. Пожимаю плечами, вроде как извиняясь, и пытаюсь сделать Нютин звук в телефонной трубке тише. Но сделать тише Нюту – задание почти невыполнимое. Сдаюсь. И еще раз пожимаю плечами. На часах – половина второго ночи. С телефонной трубкой, прижатой к уху, я сижу в зале ожидания аэропорта. Сонные пассажиры смотрят на нас с трубкой то ли с сожалением, то ли с осуждением. Неясно. Я не вижу Нюту, но знаю: она только что вошла домой, сняла туфли и, не в силах продвинуться дальше по квартире, сидит на скамеечке в прихожей, сутулясь под висящими на вешалке пальто.

Мы договорились созвониться по делам перед моим ночным вылетом: в аэропорту, как в ванной комнате, ты всегда принадлежишь себе и наконец можно нормально разговаривать. Но в назначенный час сил говорить уже ни у кого нет: это был паршивый день. Покончив с несчастной невестой, Нюта предлагает:

– Давай «Донскую»?

Я киваю. Начинаю:

– Ты неправильно поешь, – перебивает Нюта. – Не тот порядок слов. – И начинает так громко, что песня выпрыгивает из трубки и бесцеремонно разливается по всему аэропорту: – Не для меня весна придет, – поет Нюта. И на всякий случай останавливается, чтобы отдельно сообщить мне, родившейся на Дону, что именно такой порядок слов – правильный. И мы снова поем все слова. Разумеется, в ее порядке. Сперва я хочу поспорить, но потом – все равно. В конце концов, я же помню, как пыталась остановить ее в одном закрывающемся ресторане, когда она решила станцевать армянскую лезгинку, чтобы рассмешить больного ребенка. Не остановила. Она станцевала. И рассмешила, кстати.

Объявляют посадку. Люди в очереди к самолету стараются держаться от меня подальше. Ну и ладно. У меня есть трубка.

– Хоть отдышались чуть-чуть, – говорит оттуда Нюта. – Полегче тебе?

Мы не успеем поговорить ни этой ночью, ни еще в пару-тройку запланированных ночей. А днем говорить почти невозможно. Днем у нее занят телефон.

Вообще-то эту книжку должна была написать я.

Мы договорились давно и некоторое время созванивались: она говорила, я записывала, потом переслушивала, редактировала и пыталась систематизировать. Потом выяснилось, что она прет вперед со скоростью, стократно превышающей мои способности к получению и обработке информации. Это же Нюта.