На поводке у ангела

[Акт первый. Трудности перехода]

Они отдыхали, после очередной утомительной тренировки лёжа в спортзале на матах. Хиро задумчиво подбрасывал фаербол, жонглируя пассами на расстоянии, Таро молча наблюдал за ним и наконец не выдержал:

– О чём ты думаешь?

В очередной раз поймав горящий мяч, Хиро мечтательно посмотрел в потолок и произнёс:

– Так хочется влюбиться…

– Что? – переспросил Таро, не веря своим ушам.

Хиро снова подкинул мяч и спросил:

– Как ты думаешь, что это за чувство?

Большой зал, словно по мановению волшебной палочки окунулся во тьму, так что даже стали видны звёзды, усеявшие потолок. Таро помолчал некоторое время, наблюдая за пульсацией фаербола, затем притянул его к себе, поймал, прокрутил на одном пальце и медленно проговорил:

– Себастиан говорит, что это… Это, как эйфория… То, от чего сердце то замирает, то стучит быстрее, то медленнее… Вот так: «Тук… тук… тук… тук-тук-тук-тук… тук… тук…» – Потускневший было шар вновь разгорелся, мигая в такт произносимому, словно Таро поделился с ним силой.

Хиро на мгновение замер, увлеченно наблюдая за его пульсацией, а затем, прищурившись, взглянул на брата и сказал со странной интонацией:

– А ещё говорят, что любовь – это зло, ощущение ложных чувств, которое толкает на глупые поступки.

От услышанного в глазах второго бесёнка вспыхнули нефритовые всполохи недоумения. Хиро смотрел, не в силах отвести взгляд, и неожиданно для себя подумал, почему они появляются у Таро, только когда тот удивляется? А удивляется-то он чему-то крайне редко… Тут же ему вспомнилось, что глаза у Асмодея тоже временами вспыхивали, но не только от удивления, к тому же, от природы карие, они порой затягивали в свой омут всё вокруг, подобно чёрной дыре. Хиро многое замечал, но не решался делиться своими наблюдениями ни с мамой, ни с Абигором, ни с вечно занятым Асмодеем. Дьяволенок не сторонился инкуба, но от его внимания не ускользало, что тот относился к нему несколько безразлично, а при встрече ограничивался небрежным полунаклоном головы и быстро развеивался по своим делам. Глядя на брата, который каждый раз резко менялся в лице после подобных уходов Асмодея, Хиро понял, что точно так же инкуб относился и к Таро. Он очень гордился своей внимательностью (одним из качеств, что передались ему от Абигора), которая позволяла ему читать брата – и не только его, – как раскрытую книгу.

Желая сгладить возникшую было неловкость, Таро решил сменить тему:

– У тебя ещё не проявлялись способности Абигора? Всё же здорово было бы видеть будущее или читать чьи-то мысли.

– Отец сказал, что я это почувствую, когда придет время.

– Вот и Агалиарепт нас еще не учит такому. Хотя должен.

– Должен… Но ты же знаешь, что он скажет.

Таро молча кивнул.

На мгновение повисла тишина, каждый задумался о чём-то своем. Мяч перестал полыхать синим и был отложен в сторону.

– А ведь за окном уже темно.

– Ой, да. Быстро так. Скоро Дар фон Кейзерлинг должен приехать.

– У нас что, снова званый ужин? – в удивлении изогнул бровь Хиро.

– Хм, а ему когда-то требовалось особое приглашение? Он каждый вечер заявляется в одно и то же время.

– Ну да. Ты заметил, что этот вампир глаз не сводит с нашей мамы? – наморщил нос Хиро.

– Она же красавица, – улыбнулся брат. – Отец говорил как-то, что она из Земных, и что однажды он украл ее душу… говорил, потерял голову.