TWIN

До новой жизни оставался последний перегон. Прислонившись к стеклу вагона, она размышляла о том, что любовь неимущих к недоступным благам богатых – весьма опасное явление… Но отказаться невозможно, иначе жизнь пролетит мимо, как станция в метро.

Она вышла в Китай-город и попала под снегопад.

Белые хлопья кружились и медленно падали, превращая обыденную суету в необыкновенный сказочный пейзаж. Шум улиц как будто стих, словно приглушённый ватой, и каждый шаг отдавался тихим хрустом.

Среди прохожих прогуливался Дед Мороз: он задавал вопросы, загадывал загадки, дарил ёлочные игрушки, фонарики и свистульки.

– Не желаете новогоднего чуда? – спросил он игриво, повернув к ней большой красный нос.

Она посмотрела в глаза – молодые, голубые, дерзкие – и на большой мешок, полный новогодних подарков, и попросила волшебства.

Дед Мороз усмехнулся и, наклонившись к уху, громко произнёс, словно прозвучал колокол:

– Волшебство, как и чудо, надо уметь творить. А чудеса, как и шансы, нужно уметь ловить!

Она согласно кивнула: да, поняла! Изворотливость помогает выжить.

Дед Мороз не отставал, дышал наглостью, заглядывал в глаза и тряс белоснежной бородой.

– Так будете брать чудо?

– Нет, не буду.

Она потянула за бороду: резинка растянулась, и открылось молодое и симпатичное лицо. Дед Мороз моргнул. Девушка засмеялась, махнула рукой и побежала. Пока мчалась по Солянке, сердце колотилось, словно пойманная птица, а в голове пульсировала одна-единственная мысль: «Успеть! Успеть до обеденного перерыва!»

Забежав в контору, села, сложила руки на коленях и сосредоточилась. Руки слегка подрагивали, в горле стояла сухость, тело охватило острое едкое напряжение, как у настоящего артиста перед премьерой.

– Помогите мне, – произнесла она плачущим голосом.

Белокурая головка склонилась, печальный взор опустился, скрывая синеву потухших глаз, и она громко разрыдалась.

Это возымело эффект на работников ЖКХ: потерянная сумка с паспортом, телефоном и ключами – действительно большое несчастье.

Поддавшись девичьим слёзкам, директор пообещал вскрыть замки и заменить их на новые. Внешне он напоминал советского чиновника: с большими залысинами, потеющим лбом и старым кожаным портфелем. За глаза его называли Управдомом. Он хорошо знал Фельдмана. Не знать дочь столь уважаемого человека было бы неприлично. Управдом внимательно всмотрелся в девушку: да, это была дочь Фельдмана, только… сильно изменившаяся за годы эмиграции: исчезла надменность, появились сдержанность и скромность, сопровождаемые голодным блеском глаз.

Управдом спросил:

– Кто является собственником квартиры?

Девушка выпрямилась и смело встретила взгляд.

– Я. Валерия Фельдман. Единственная и законная собственница квартиры.

Брови управляющего взметнулись, и на лице запечатлелось удивление: девушке было не больше двадцати, а в квартире не меньше двухсот квадратных метров. В центре Москвы, на Солянке. Ответственность за вскрытие такой собственности граничила с непостижимым.

Управдом достал носовой платок и аккуратно промокнул лоб.

– Так-с.

Она легонько надавила:

– Надо вскрывать замки. Иначе я не попаду в квартиру.

– Да-да, – с мучительным видом произнёс он. – Надо вскрывать.

Она продолжала подталкивать.

– Если нужно вызвать полицию, то я готова.