– Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Сокольники». Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи, – привычно раздалось из громкоговорителя вагона метро.
От этого стандартного сообщения всё внутри неё сжалось в комок. За доли секунды она ощутила, как по спине побежали мурашки, а вмиг заледеневшие ладони сильно вспотели. Но это было только начало. Следом закружилась голова, сердце застучало в бешеном ритме, а глаза стала застилать мутная пелена. Окружающий мир быстро терял свои очертания. Замерцав тысячами крохотных белесых точек, он слился в одно большое световое пятно, больше ничем не напоминая привычную картинку из повседневной реальности.
Но к ее величайшему ужасу на этом все не закончилось. Внезапно заложило уши. Войдя в резонанс с несущимся в туннеле поездом, в глубине слуховых проходов появился нарастающий гул, который, едва достигнув своего пика, как по щелчку исчез, оставив после себя гнетущее давление на барабанные перепонки. Казалось, что звуки потеряли привычное звучание: став неестественно сглаженными, они потеряли объем. Создавалось впечатление, будто невидимый проказник вставил ей в уши мягкие беруши. Что это за приспособление, она отлично знала. Как-то в детстве она их нашла в прикроватной тумбочке бабушки, в свое время работавшей на ткацкой фабрике.
При воспоминании о детстве во рту мгновенно пересохло. И эта сухость напугала ничуть не меньше, чем изменения, произошедшие с организмом ранее. Тщетные попытки сглотнуть слюну ни к чему не приводили: она попросту исчезла, словно ее никогда там и не было. Язык, казался, намертво прилипшим к небу.
Эти странные ощущения придали иррациональному страху совершенно новый оттенок.
«Я становлюсь похожа на выжженную пустыню», – именно такая ассоциация показалась ей сейчас наиболее точной.
Однако уже в следующее мгновение восприятие мира вновь изменилось: в нос разом ударили десятки, сотни – нет, не верно! – тысячи разнообразных запахов. Это было так невероятно и удивительно, что она на миг забыла о страхе. Даже больше, она этому… обрадовалась.
Несчастная знала, что в такие минуты, когда все вокруг менялось до неузнаваемости, только запахи и оставались неизменны. Разве что ощущались они в разы сильнее, чем обычно.
В голове молодой женщины проскользнула шальная мысль, что она отлично понимает охотничьих собак. Едва почуяв след зверя и порой даже не видя добычу, они уверенно преследуют его, несясь сквозь лесные заросли.
И действительно, в этот миг панического, безотчетного ужаса другая часть ее сознания бесстрастно констатировала, что запах, один только запах, способен создавать в воображении поистине фантастические картины.
Но… только не этот запах! Только не он!!!
Она вновь ощутила его. Этот запах нес в себе нечто иное, нечто настолько зловещее и пугающее, что, казалось, мог легко довести ее до безумия одним лишь напоминанием о своем хозяине. Жуткий флер, сотканный из тошнотворных миазм, стал незримым мостиком, что вопреки ее воле соединил с этим чудовищем.
Это был запах… маньяка. Да не просто маньяка, а психически больного человека, одержимого в непреклонном намерении подчинить себе ее волю. И одновременно он был настолько неизбежный, настолько неотвратимый, как… как сама смерть.
