Турбаза. Полдень. Шелест моря.
Приятен бархат сентября!
Шезлонги, в них проблемы, горе,
Заботы все до фонаря.
Сиди спокойно, релаксируй,
Листай журналы, вечерком
В кафе общаться педалируй,
Возьми себе коктейль со льдом…
Худой спасатель шёл по пляжу.
Был жарким бархатный сезон.
Народу много, очень даже.
Был люд купаньем увлечён.
Был репродуктор у Матвея,
Народу инструктаж читал,
Шпаргалку в два листа имея,
Бинокль на груди свисал.
И фантой смачивал он глотку.
Очки от солнца на глазах.
Он всё не мог забыть красотку,
С которой встретился в горах.
Закончил фразой он дежурной:
«Не заплываем за буйки!»
Вот банку выкинул он в урну
И спрятал мятые листки…
Взглянул в бинокль. Вдруг за буйками
Матрац увидел надувной,
На нём с красивыми ногами
Красотку, всё гребла рукой.
Но вдруг матрац внезапно сдулся!
Блондинка стала утопать.
Матвей тотчас к воде метнулся,
Стал брасом скорость набирать.
Матрац как тряпка. Нет милашки.
Ушла под воду. Он нырнул,
Схватил бедняжку за рубашку
И на поверхность потянул.
Воды солёной нахлебалась
И без сознания была,
На водной глади не держалась,
Матвею на плечо легла…
На берег вышел он устало,
Её на камни положил.
Привычно солнышко сверкало.
Над ней склонился, оживил
Её искусственным дыханьем.
Она откашлялась водой,
Глаза открыла, с содроганьем
Спросила вдруг: «Вы кто такой?»
«Спокойно, Маша, я – Дубровский. —
Матвей с улыбкой прошептал. —
Я ваш спаситель, принц заморский. —
И он красавицу узнал! —
Не может быть?! А мы знакомы.
Я видел с группой вас в горах.
Вы там бродили словно гномы,
Сидели на больших камнях.
Как вас зовут?» – «Зовите Глашей».
«А я Матвей, спасатель я,
Инструктор на турбазе вашей.
Вставайте, вот рука моя»…
А пляж был как пчелиный улей!
Они прошли торговый ряд,
Затем к турбазе повернули.
В руках был тёплый лимонад.
«Я провожу вас до бунгало».
«Спасибо вам за всё, Матвей, —
Сказала девушка устало
С улыбкой скромной у дверей. —
Быть может вечером в кафэшку?
Вы не откажетесь со мной?
Поставлю выпивки тележку.
Вы заслужили, вы – герой!»
Матвей насупился сурово:
«Нет, я вас буду угощать.
Вы родились сегодня снова,
И я вас буду развлекать».
«Что, инструктаж мне свой прочтёте?»
«А что? Реестр всегда со мной.
Не смейтесь. Как вы не поймёте?!
Нельзя шутить с морской водой!
Представьте, я почти непьющий,
Тележку не осилить мне.
Я к алкоголю равнодушный.
Лишь знаю толк в сухом вине»…
«Куда собрался, долговязый? —
Спросил под вечер его друг. —
Что за костюмчик несуразный,
Рубашка, галстук, стрелки брюк?
Ты на турбазе и в кафэшку
Иди в футболке и в трико.
Давай без суеты, без спешки».
Матвей лишь выдохнул: «Легко»…
Ждал пять минут. Глафира вышла
К нему в трико и в майке-стрейч.
А у кафе дрожала крыша,
Звучала громко Си-Си-Кеч.
Он протянул букет лаванды.
Она вдохнула аромат:
«Спасибо вам! О, как я рада!»
«И я, представьте, тоже рад».
В кафе открытом было тесно
И отдыхающих битком,
Звучали очень громко песни.
Они затарились вином,
Купили овощи и фрукты,
И бутерброды, и десерт,
И через двадцать две минуты
На пляж пустой внесли пакет.
Как хорошо! Фонарик лунный,
И слышно музыку слегка,
И млечный путь, прибой спокойный.
И не души, не ветерка…
Они шутили и смеялись,
Звучала речь наперебой,
И бескорыстно наслаждались
Ума спонтанной болтовнёй.
Как два малька попали в сети
Живой беспечности ума.
Они вели себя как дети,
О чём исписаны тома.
Навеянная божьей волей,
