Хорошие девочки отправляются на небеса, а плохие – куда захотят

Жила-была девочка – сама виновата…

Слова про «хороших девочек» я вычитала в какой-то английской книжке много лет назад и с тех пор цитирую где и когда могу под неизменный хохот аудитории. Так что, когда на наших издательских горизонтах возникла книга с таким названием, это показалось давно назначенной встречей.

Понятно, что в России на тренинги – любые, хоть бизнес-, хоть профессиональные и психологические, хоть для «населения» – все равно ходят в основном «хорошие девочки». Отличницы, труженицы, умницы. Над кем смеемся? Над собой смеемся…

Между нами говоря, никто не знает, куда именно и кому надлежит попадать. Достаточно и того, что это место явно не здесь – и не сейчас. Даже если считать небеса всего лишь метафорой вознаграждения, возникают серьезные сомнения: по прошествии лет большинство «хороших девочек» полны горечи и уныния, карманы их оттопырены пачками непредъявленных счетов – куда уж там… Но это позже. Много позже.

А поначалу карманы наших фартучков предусмотрительно пусты: это место для хрустального башмачка. Ведь если очень-очень стараться, то непременно поедешь на бал. Так обещано. Принц ждет, ищет взглядом в толпе не просто прекрасную незнакомку, а непременно хорошую девочку. Это означает: ту, которая сейчас ничего не соображает от волнения и не разбирается в придворных интригах. Ту, которая в своих новых обязанностях еще долго не опознает старых, кухонных. Ту, которую никогда не поддерживала мать и не защищал отец, и сама она вряд ли сумеет себя защитить и поддержать. Ту, которой и пожаловаться-то будет некому: как известно, Фея-крестная покидает подопечных, удачно пристроенных «взамуж».

Читательница, простите мне сомнительное толкование мотивов Принца, на гладких щеках которого еле проступает подозрительная синева… Он молод, еще не вошел во вкус; еще и кровь не видна на ключике, а Золушка пока более всего опасается быть узнанной на балу и пропустить роковую полночь. То есть оказаться не вполне хорошей девочкой. Я сама очень люблю эту сказочку во всех ее пересказах – от жутковатого гриммовского до куртуазного шварцевского. Как сказочку – люблю. Но вот как жизненный сценарий…

Избавлю вас от «историй Люси С. и Клавы П.» – ведя женские группы, я знаю их немало. Истории, надо сказать, бывают не только страшные, но и радостные, и гомерически смешные, и печальные – и всегда в высшей степени поучительные. Но в книге, которая сейчас перед вами, своих историй предостаточно, а что сюжеты их сугубо немецкие – так и спасибо, потому что нам подарена тем самым чудесная отговорка: мол, это все не про нас. Ой ли?

Разница, конечно, есть. Например, в том, что российской женщиной собственная сила и самостоятельность зачастую ощущаются как вынужденные, не своею волей выбранные, взятые на себя как чужой хомут: «Я и лошадь, я и бык…» Мы можем все, но, по горемычной истории последних четырех поколений, не от хорошей жизни. А хорошая жизнь «за широкой спиной» (она же «каменная стена»), в которой женщины мира уже увидели тупик, ловушку, нам еще только снится.