Мы вышли покурить на 17 лет…

Автор

Страниц

100

Год

2019

Михаил Елизаров - автор, который охватывает разнообразные творческие направления. Его литературное наследие включает не только романы "Pasternak" и "Библиотекарь", но и сборники короткой прозы "Ногти" и "Мы вышли покурить на 17 лет". Благодаря своему творческому подходу и уникальной стилистике, Михаил Елизаров стал лауреатом таких престижных премий, как "Русский Букер", "Премия Андрея Белого" и премия "НОС", которую он получил благодаря призу читательского голосования.

Елизаров - писатель, который не ограничивает себя рамками одного жанра или темы. В его произведениях сливаются противоположные концепции и настроения, создавая уникальное впечатление. Лирические детали и агрессивная провокация переплетаются, раскрывая героя, который одновременно является нахалом и беззащитным дитяти. Его эмоциональные переживания и Решения подчинены только его собственным критериям, так как Михаил Елизаров является и направлением, и богом, и царем, и героем своих произведений.

Каждый рассказ, включенный в сборник Михаила Елизарова, неповторим и захватывает своей силой выражения. Они открывают перед читателем разные аспекты жизни - от любви и измены до одиночества и путешествий. В каждом произведении автор испытывает безнадежный опыт противостояния миру, который, несмотря ни на что, остается победителем.

Важно отметить, что творчество Михаила Елизарова имеет неконтролируемые вульгарные выражения. Однако, их использование является неотъемлемой частью его оригинального стиля, который подчеркивает противоречия и вызывает сильные эмоции у читателя.

Читать бесплатно онлайн Мы вышли покурить на 17 лет… - Михаил Елизаров

Маша

Когда ты ушла от меня, точнее, не ушла, а просто оборвала телефонный разговор, словно оступилась и нечаянно выронила его из рук, и он, кувыркаясь, полетел вниз, как самоубийца с крыши, наш неудачливый разговор – ведь ты всегда так общалась со мной, будто вот-вот упустишь: пауза и короткая морзянка обрыва связи – «ту-ту», а потом не дозвониться…

После того как ты ушла от меня, хотя подобное уже случалось, ты и раньше практиковала внезапные беспричинные уходы – из ресторана ли, посреди улицы, и при этом никаких объяснений, пару дней ищи-свищи…

Ты ушла, а я почувствовал, что нынче не репетиция, не блеф, и такой одинокий ужас навалился на меня – горячий, мокрый, телесный, точно обезумевший водный спасатель, тяжёлый, как сом, который вместо того, чтобы наполнить захлебнувшуюся грудь воздухом, наоборот, резким своим вдохом сплющил мои лёгкие, словно бумажный пакет, и мне показалось, что я обмираю, обмираю, обмираю…

Такое осыпающееся тленное состояние. Наверное, я обмирал и в прежние разы, но ты возвращалась, и я, как разрешившаяся счастливая роженица, на радостях сразу и напрочь забывал то поверженное состояние.

Ты ушла по телефонным проводам, не перезвонила ни через день, ни спустя неделю. И в этот миг – причудливый временной феномен: неделя, упакованная в миг, – я понял, что действительно всё кончено. И семеро минувших суток, точно расколдованные трупы, вздулись, лопнули и разложились на тысячи рыхлых мучительных минут.

Однажды я терпеливо, как боевой радист, выкликал твой номер три часа кряду – гудки, гудки. Я слал тебе смс. Грубые: «Ты – блядская сука!» и нежно-беспомощные: «Любимая, объясни мне, что произошло?!»

Я пытался достучаться до тебя в твоём ЖЖ – отхожее женское местечко, сортир амазонок, для Ж и Ж, – но ты прилежно выполола мой комментарий, а меня «забанила» (вывела босого в исподнем за бревенчатую чёрную баню и прикончила в мягкий затылок).

Я намеревался тебя караулить у твоего подъезда – внутрь дома было не попасть, подступы к лифту стерёг грудастый, бабьей породы консьерж, – но благоразумно отказался от этого намерения: боялся, что ты придёшь не одна, а с другим мужским существом, подобно мне, практикующим письменное искусство.

Как младенцы тащат в рот всякую манящую дрянь, так ты затащила меня в свой дом на пробу – увела из книжного магазина, где я самовлюблённо и испуганно презентовал очередное бумажное чадо.

Я тогда только приехал в Москву. Сам я считал, что на заработки. Первые ноябрьские холода превратили работу в погодное явление: белёсые и похрустывающие ледком под ногами заработки стали заморозками.

Бездомный, я прожил три дня в издательском офисе, а после снял нищий угол возле метро «Тёплый Стан» – двойное название вскоре слиплось в засахаренный сухофрукт, в среднеазиатскую мигрантскую географию: узбекистан, кыргызтан, теплыйстан…

Низкорослая, как девочка, загребущая хозяюшка вытянула из меня восемь тысяч за комнату, в которой отсутствовала дверь – вместо неё ниспадала отставная штора, а окно занавешивала пыльная гардина, похожая на исполинский бинт. Письменного стола не было, и поначалу я ставил ноутбук на подоконник, пристраивался, искривлённый, бочком. Позже пересел к мебельной стенке. Дверца стенки, подобно замковому мосту, открывалась горизонтально вниз. Я приспособил её вместо стола. Она была узковата, дверца, на ней помещался лишь ноутбук, а места для мыши почти не оставалось; при неловком движении я скидывал мышь локтем, и она трепетала на шнуре, словно висельник.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: