Стертые

Антонио медленно открыл глаза. Мир вокруг казался размытым, как если бы его сознание всё ещё цеплялась за последние отголоски сна или кошмара. Его веки тяжело опустились, но яркий, холодный свет, заполнивший всё вокруг, не позволял снова погрузиться в темноту. Он попытался прикрыть глаза рукой, но его тело, словно чужое, отказывалось повиноваться. Только слабый, едва слышный стон сорвался с пересохших губ.

– Где я? – прошептал он, сам не ожидая ответа.

Голос прозвучал глухо, как будто утонул в вязкой пустоте этого места. Антонио с усилием повернул голову, чтобы осмотреться. Его взгляд остановился на потолке – длинные алюминиевые лампы ровным, почти неестественно мёртвым светом заливали всё вокруг. Этот свет был лишён тепла, будто специально созданный для того, чтобы подчеркивать стерильность и безжизненность помещения.

Он моргнул несколько раз, пытаясь прогнать остатки тумана в голове. Помещение не походило на больницу – слишком холодное, слишком механистичное. Вместо привычного солнечного света из окон, стены окружали его глухим белым кольцом, не давая надежды на существование чего-то за их пределами. Никаких окон, только гулкое эхо и искусственное жужжание ламп.

Антонио попытался пошевелиться. Каждое движение давалось с трудом, словно его конечности стали каменными. Он перевёл взгляд вниз. Тонкое одеяло, прикрывающее его тело, с трудом спасало от ледяного холода, что пропитывал воздух. Рука непроизвольно дёрнулась, и он заметил прозрачную трубку капельницы, ведущую от запястья к полупустому пакету на стойке рядом с каталкой.

«Капельница. Значит, я болен?» – мысль вспыхнула в голове и тут же потонула в волне паники. – «Или это… другое? Почему так холодно?»

Его взгляд блуждал по комнате, цепляясь за детали: ровные белоснежные стены без единой трещинки, гладкий пол, словно вымытый до блеска. Ни часов, ни расписания процедур, ни даже приборов, которые напоминали бы о заботе врачей. Лишь ряды каталок, подобные той, на которой лежал он, тянулись вдоль стен. На некоторых из них угадывались едва различимые силуэты. Люди? Или тела? Он попытался различить их, но расстояние и пелена света мешали.

Внезапно тишину нарушил едва слышный писк. Антонио повернул голову в сторону звука. В дальнем углу комнаты, в тени, мерцали экраны медицинских мониторов. Их зелёные линии то поднимались, то опускались, издавая мягкие пульсирующие звуки. Но даже этот едва различимый шум вызывал у него тревогу. Всё здесь оказалось чужим, словно специально созданным, чтобы напоминать ему: он здесь не по своей воле.

– Что это за место? – голос в его голове звучал громче, чем шёпот, слетевший с губ. – Это точно не больница. Что-то другое… Но что?

Антонио снова попробовал пошевелиться. На этот раз рука медленно подчинилась. Его пальцы, словно покрытые инеем, дрогнули. Это движение далось нелегко, но всё же он смог поднять руку и осторожно коснуться своей груди. Боль в боку напоминала о себе острыми вспышками, заставляя зажмуриться.

«Я ранен? Как это случилось? Почему я ничего не помню?» – Воспоминания ускользали, как вода сквозь пальцы. Он напрягся, пытаясь ухватиться за что-то конкретное. Образы в голове вспыхивали и тут же гасли: ночное небо, яркая вспышка света, женский силуэт… Серп, блеснувший в её руке, и ледяная боль, пронзившая его бок. А затем – пустота.