Все жанры Все авторы
Жизнь коротка (сборник) - Сергей Довлатов

Жизнь коротка (сборник)

Страниц

70

Год

2013

Сергей Довлатов – непревзойденный и уникальный русский писатель, чье творчество стало сенсацией истории литературы. Его притягательные повести, захватывающие рассказы и великолепные записные книжки привлекли внимание читателей во всех уголках мира. Их красочные и зажигательные страницы, окрашенные грустными ироничными оттенками, стали неотъемлемой частью учебной программы в школах и вузах.

То, чем отличался и продолжает отличаться Сергей Довлатов, это его абсурдные, уморительно смешные, поражающие своим острым сарказмом и безбашенным юмором цитаты. Помнишь, как он рассказывал о том, как "отморозил пальцы ног и уши головы"? Или когда он описывал свое состояние после выпитой накануне бутылки – словно проглотил заячью шапку с ушами? Эти шутки Сергея Довлатова врезаются в память и сопровождают тебя на протяжении всей жизни.

Хоть его книги уже давно стали классикой, они никогда не теряют своей привлекательности. Каждое повторное чтение это новое приключение, новая порция тончайших наблюдений и неповторимого юмора автора. Сергей Довлатов покорил сердца и умы читателей своей необыкновенной способностью заставлять нас смеяться и одновременно задумываться над глубиной человеческого существования.

А заповедники, зоны, иностранки, наши и чемоданы – это всего лишь часть его литературного наследия, которое мы ценим и храним. С течением времени Сергей Довлатов становится все более и более великим, неуязвимым классиком, вписавшим свое имя в золотые страницы истории.

Читать бесплатно онлайн Жизнь коротка (сборник) - Сергей Довлатов

Публикуется с любезного разрешения Елены и Екатерины Довлатовых

© С. Довлатов (наследники), 2003, 2013

© В. Пожидаев, оформление серии, 2012

© ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2013

® Издательство АЗБУКА

Жизнь коротка

Левицкий раскрыл глаза и сразу начал припоминать какую-то забытую вчерашнюю метафору… «Полнолуние мятной таблетки»?.. «Банановый изгиб полумесяца»?.. Что-то в этом роде, хоть и значительнее по духу.

Метафоры являлись ночью, когда он уже лежал в постели. Записывать их маэстро ленился. Раньше они хранились в памяти до утра. Сейчас, как правило, он не без удовольствия забывал их. Сохранялось легкое облачко нереализованной метафоры. Упущенный шанс маленького словесного приключения.

Левицкий кинул взгляд на белый, амбулаторного цвета столик. Заметил огромный, дорической конфигурации торт. Начал пересчитывать тонкие витые свечи.

Господи, подумал Левицкий, еще один день рождения.

Эту фразу стоило приберечь для репортеров:

«Господи! Еще один день рождения! Какая приятная неожиданность – семьдесят лет!»

Он представил себе заголовки:

«Русский писатель отмечает семидесятилетие на чужбине». «Книги юбиляра выходят повсюду, за исключением Москвы». И наконец: «О Господи, еще один день рождения!»…

Левицкий принял душ, оделся. Захватил почту. Жена, видимо, уехала за подарками. Герлинда – нечто среднее между родственницей и прислугой – обняла его. Маэстро прервал ее словами:

– Ты упомянута в завещании.

Это была их старая шутка.

Она спросила:

– Чай или кофе?

– Пожалуй, кофе.

– Какой желаете?

– Коричневый, наверное.

Потом он расслышал:

– Вас ожидает дама.

Быстро спросил:

– Не с косой?

– Привезла вам какую-то редкость. Я думаю – книгу. Сказала – инкунабула.

Левицкий, улыбаясь, произнес:

– De ses mains tombе' le livre,
Dans lequel elle n’avait rien lu.

(«Из рук ее выпала непрочитанная книга…»)

Регина Гаспарян сидела в холле больше часа. Правда, ей дали кофе с булочками. Тем не менее все это было довольно унизительно. Могли бы пригласить в гостиную. Благоговение в ней перемешивалось с обидой.

В сумочке ее лежало нечто, размером чуть поболее миниатюрного дамского браунинга «Элита-16».

Регина Гаспарян происходила из благородной обрусевшей семьи. Отец ее был довольно известным преподавателем училища Штиглица. Будучи армянином, сел по делу космополитов. В пятидесятом году следователь Чуев бил его по физиономии альбомом репродукций Дега.

Мать ее была квалифицированной переводчицей. Знала Кашкина. Встречалась с Ритой Ковалевой. Месяц сопровождала Колдуэлла в его турне по Закавказью. Славилась тяжелым характером и экзотической восточной красотой.

В юности Регина была типичной советской школьницей. Участвовала в самодеятельности. Играла Зою Космодемьянскую. Отец, реабилитированный при Хрущеве, называл ее в шутку Зойка Комсомодеянская.

Наступила оттепель. В доме известного художника Гаспаряна собирались молодые люди. В основном поэты. Здесь их подкармливали, а главное – терпеливо выслушивали. Среди них выделялись Липский и Брейн.

Все они понемногу ухаживали за красивой, начитанной, стройной Региной. Посвящали ей стихи. В основном шутливые, юмористические. Брейн писал ей из Сочи в начале Даманского кризиса:

Жди меня, и я вернусь, только очень жди,
Жди, когда наводят грусть желтые вожди…

Наступили семидесятые годы. Оттепель, как любят выражаться эмигрантские журналисты, сменилась заморозками. Лучшие друзья уезжали на Запад.

Вам может понравиться: