Чужестранец в землях загадок

Поэты называли Валнезию городом, в котором никогда не наступает ночь. Шпили, колонны и подвесные светильники с белыми, жёлтыми, синими и красными свет-камнями, наглядное свидетельство богатства правителей города и искусств его мастеров, они уподобляли звёздам, упавшим на землю. Валнезия, с высокими шпилями её стройных дворцов, многоглавыми храмами Восьми Небесных Богов, изящными акведуками, искусно сработанными фонтанами, с её монументальным арсеналом, где могли строиться разом две сотни кораблей, с её зверинцем где даже простой человек мог полюбоваться на чудовищ из сказок и страшных историй, действительно производила глубокое впечатление почти на всякого. Достаточно глубокое, чтобы люди с романтическим складом ума не обращали внимания на её грязные улицы, зловонные каналы, целые кварталы прогнивших домов, даже на таверны с гостиницами, где постояльцам порой грозило больше опасностей, чем в тёмном лесу, хотя бы им самим и приходилось жить в таких заведениях.

В одном из таких заведений, человек среднего возраста в пёстрой одежде, казавшейся дороже, чем она была, отставил в сторону кружку с разбавленным вином и снова взял в руки лютню. Встав из-за стола, он резко провёл по струнам, привлекая внимание посетителей и указывая, что готов к продолжению представления.

– О чём бы ещё мне спеть почтенной публике? Я вижу, что сегодня здесь собралось немало людей доблестных, может быть «Песнь о сынах дракона»?

Публика, набившаяся в главный зал таверны, была может и доблестной, но ещё менее почтенной, чем обычно. Толки о предстоящей большой морской экспедиции против Таракса привлекли в город немало наёмников и авантюристов. Они пополнили ряды обычных завсегдатаев таверн – бесталанных студентов-чародеев и прочих молодых оболтусов, пропойц, шлюх, шулеров, мошенников и воров.

– Эту древнюю историю? – громко выкрикнул какой-то здоровый бугай. – Спой нам об Оррике-чужестранце, Оррике, спасшем нашего царевича и утёршем нос поганым, нечестивым тараксийцам.

Посетители ответили на это предложение гулом, который был скорее одобрительным, чем неодобрительным.

– Об Оррике? Хорошо. Но, знайте, пока песнь о нём ещё не закончена, часть мне придётся рассказать не стихами, а прозой. А ещё знайте, что история его подвига, как говорят, тоже началась в таверне…

*****

За полгода до того, как об Оррике-чужестранце начали слагать песню, таверны Валнезии были заполнены не более обычного. Поэтому когда за одним из столов завязалась карточная игра на большие деньги, это привлекло внимание почти всех в главном зале – хотя, конечно, они посматривали на происходящее с уважительного расстояния, чтобы не вызвать инсинуаций о подглядывании в карты и подаче условных сигналов. Одним из игроков был студент, сейчас поставивший свой колпак, отличительный знак учеников валнезийского университета чудесных искусств, на стол рядом с собой. Судя по его одежде, он был при деньгах. А судя по тому, что вторым игроком являлся красивый, худой темноволосый человек, по одежде и повадкам напоминающий беспутного купеческого сынка, прячущегося от родителей на другом конце города, но за последний месяц ставший известным хозяину таверны и завсегдатаям как опытный игрок, студент «был при деньгах» уже в прошедшем времени.