Девятнадцатый

Имблок (2 февраля)

Белтайн (30 апреля)

Лагнасад (1 августа)

Самайн (31 октября)

РОДИВШИЙСЯ ПОСЛЕ ИМБОЛКА

Низкое небо в трещинах зависло над улицами города, всем своим видом усугубляя скорбь холодного февральского дня. Деревья, собаки и люди тряслись от промозглого ветра и сотрясались от рыданий. Ведь из тех детей, кого ожидали ко вчерашнему дню, трое так и не успели родиться. Двое умерли, а вернее родились мертвыми, как и все, кто в этом городе рождались не вовремя. Теперь ожидали рождения и смерти третьего. Все знали, что так и будет… и никто ничего не мог сделать. Все просто ожидали известия о том, что это уже случилось.

А потому Гильберта, бегущая с перекошенным лицом по улице, удивляла всех несказанно. И чего только не сочеталось в лице молодой повитухи, наиталантливейшей ведьмы, усердно помогавшей младенцам родиться живыми. И страх перед возможностью не успеть, не добежать вовремя. И удивление, граничащее с шоком. И неуверенная радость:

– Ах, он родился! Родился!

Гильберта бежала босиком: торопясь выскочить на улицу, она забыла надеть сабо. Да и до них ли ей было? Ведь на бегу они только мешали бы! Да если бы она могла, она сорвала бы с себя юбку, насквозь промокшую в тот момент, когда девушка уронила таз с водой. Юбка липла к ногам, путалась в коленях, но времени не было, а потому Гильберта просто подобрала ее, сгребла в кулак и мчалась, выставляя напоказ удивленным людям крепкие стройные ноги, покрывшиеся, за пять минут бега по пыльной дороге, серыми разводами.

Люди распахивали окна и высовывались в них, догоняя девушку взглядами. Люди выходили за калитки и ворота, прижимали руки кто к щекам, кто к груди, пытаясь понять, что заставило Гильберту бежать по улицам к неведомой цели, не замечая преград. Вот она на бегу перепрыгнула через тележку с садовым инструментом, оставленную у калитки, вот увернулась от чьих-то рук, пытавшихся остановить её бешеный бег, вот, не сбавляя скорости, перемахнула через канаву… словно новый источник сил открылся в ней с одной единственной целью: протащить её через все улицы города и вывести к дальней площади, где девушка еще может успеть, должна успеть…

Десятилетний Генри Дилл метнулся к ограде и крикнул истошно и беспомощно:

– Что случилось, Гильберта?!

Но девушка даже не услышала крика, так завывал в её ушах несущийся навстречу воздух. Генри понял, что его возглас ушел в пустоту, и начал торопливо перебираться через ограду. Его сестра, Сара, попыталась остановить брата, но он, всегда и во всем видевший свою необходимость, оттолкнул её руки:

– Оставь меня! Я должен… Там что-то случилось!

– Там всего лишь умер ребёнок Гайхаллеров, что еще могло случиться сегодня?

– Если бы так, она бы не бежала. Ты видела её лицо? Она торопилась что-то сделать!

– Может быть ребёнок… – начала Сара и осеклась, не смея верить мелькнувшей мысли. Заглянула в горящие глаза брата и выпустила его жилетку, за которую цеплялась. Генри мгновенно спрыгнул вниз и помчался вслед за Гильбертой.

А девушка все бежала, сворачивая в узкие проулки в поисках правильного пути, металась по улицам, пока не вылетела на маленькую площадь, прямо к зданию давно пустующей гостиницы, на первом этаже которой, однако, размещалось действующее питейное заведение. Человеку, которого она искала, негде было находиться в этот день, кроме как у стойки бара с кружкой крепкого вина…