Тихая кухня

Север Пермского края −30. Берег реки Кама

Снег здесь не падает, а мягко опускается невесомыми кристаллами на поверхность насквозь промерзшей земли. Воздух стеклянный, изо рта валит белый дым, ресницы прихватывает инеем. По берегу, где летом кромсают лес, зимой колонной идут зэки в ватниках: вытаскивают сосновые стволы из-под настов, очищают завалы. Над ними серое небо, справа вытянулась широкая белая лента реки, замёрзшая, но дышащая где-то треском.

Осужденный Петька, с третьего отряда, с утра был на работах по расчистке завалов. Он заметил мешок, когда штыком лома отковыривал снег от корней. Белый, капроновый, в таких обычно продают сахар. Вязки на горловине затянуты на узел. И вроде бы ничего – мусора хватает. Но мешок лежал не как бросают, а как прячут: в кармане между брёвнами и сучками.

Петька дёрнул за край, мешок глухо стукнулся о лёд. Узел поддался, и из тёмного нутра на него посмотрели глаза. Женские, пустые, стеклянные, как этот лёд. Петька отпрянул, свалился на зад, выругался сипло:

– Мать твою…

И пополз к контролеру, махая руками.

ФСИНовцы сбежались первыми, за ними подтянулись уже и мы, с операми и экспертом. Север большой, дорога длинная – приехали уже затемно, «буханка» вывезла нас на берег. Место осветили фонарями и фарами машин. Всё, как всегда, только мороз такой, что пальцы дубеют даже в рукавицах.

Мешок выволокли на поверхность. Внутри – торс пожилой женщины с головой, без рук и ног. Голая. Каменная от холода. Мы не трогали лишний раз, только отметили положение, привязки. Брезент подложили, мешок перенесли в машину. Эксперт только сухо бросил:

– Полностью промёрзшая. В морге размораживать дня два-три.

Десять дней назад у нас числилась пропавшей Нина П., пенсионерка из бараков на пригорке. Ее сразу и опознали. Соседи говорили: «Зашла к Коле – и всё». «Коля» – это дядя Коля: пятьдесят с копейками, живёт один, глуховат. Дочь Ольга изредка привозит ему внучку на каникулы – так было и на этот Новый год. Река шумела где-то подо льдом, а ниточка вела к дому на пригорке.

Бараки

Дом барачного типа, длинный, как сарай; подъездов нет – с улицы двери в каждую половину. Внутри у дяди Коли – чисто, сладко пахнет тестом и старым деревом. На столе – только маленький заварочный чайник и кухонный нож на разделочной доске. На холодильнике – детский рисунок: дом, солнце, человечки. В комнате – ковёр, старый «Рубин» с кассетником.