Избранное

Электричка фыркнула и тронулась с места. Их толкнуло от ее движения. Они схватились за спинки вагонных скамеек и сели друг против друга.

Жена полезла в сумочку за журналом, а Макаров посмотрел в окно и подумал, что когда-то ездил по этой дороге очень часто. Три года подряд родители снимали в Хотьково дачу и он их навещал. Проходило лето, начиналась осень, из электричек исчезали последние дачники, платформы пустели, перелески становились прозрачными, а лужи по утрам белели от первого льда. Все это ему запомнилось.

Жена разглядывала фотографии в журнале и с легким волнением думала о встрече с теткой. От наставлений старуха не откажется ни за что, и придется выслушивать, что оба ее мужа были положительными и непьющими, а сама она – женщина обеспеченная и самостоятельная.

Макаров вызывал у жены опасения. Запросто мог выпить всю теткину наливку, не поддержать разговор и ляпнуть что-нибудь невпопад. И еще надо было заставить его потащить домой килограммов десять яблок.

По вагону без конца шлялись продавцы ручек, зубной пасты и чудодейственных средств для похудения. Крепенький седой мужичок уверенно объявил, что похудеть можно раз и навсегда.

Макаров тем временем разглядывал в окно городские новостройки и думал, что у тетки его усадят за стол и будут разглядывать всем семейством, как слона в зоопарке. Сначала недовольно поморщатся, а потом объявят: «Все! Теперь ты наш!».

– Платформа «Тайнинская»! – объявили из репродуктора. – Следующая остановка – станция «Мытищи».

«Ну, да, именно здесь и было», – подумал Макаров. Вон там, на фоне больших серебряных букв названия платформы стояла необыкновенно милая девчонка с удивительными спокойными глазами. Он всегда искал и ждал именно такую. На ней было синее платьице с короткими рукавами. Она ежилась от холодного ветра и вглядывалась в окна вагона, как будто старалась кого-то увидеть. Мальчишка в желтой куртке с поднятым воротником стоял рядом и собирался что-то ей сказать. Она не хотела с ним разговаривать. Он был ей не интересен.

В тот миг Макарова единственный раз в жизни охватил трепет. Это был миг, когда сбываются мечты, когда хочется жить вечно.

Но электричка вдруг дернулась и тронулась с места. «Как же так? Почему?» – вскрикнул Макаров. Что за безумие?

Надо было что-то делать. Макаров выскочил в тамбур, прижался лбом к стеклу и попытался отодвинуть дверь. Пальцы скользили по жесткой резине уплотнителя и срывались. Ничего не получалось. Он вспомнил о стоп-кране. Но поезд уже грохотал по мосту. Сердце готово было разорваться.

Двери сдвинулись, и вагон опять качнуло.

Мать что-то говорила о тетке и ее яблоках, вспоминала жена, а мальчишка в желтой куртке стоял на этой самой платформе, чуть подняв голову. У него было необыкновенное лицо – красивое и благородное. Он был самым лучшим на свете. Он был печален. Ему надо было сделать несколько шагов, и все могло сложиться по-иному. Но он их не сделал. И вагон тронулся. Кто-то побежал в тамбур, заорал, чтобы поезд остановили, и принялся колотить руками в двери. И вдруг показалось, что вот-вот раздастся спасительный скрежет тормозов и произойдет долгожданное и главное в жизни. Но поезд безжалостно рванулся вперед. Озарение разорвалось. Захотелось закричать от боли. Мальчишка остался один. Смазливая девица в куцем, линялом платьице зря старалась обратить на себя его внимание. И так же, как сейчас, была осень.