Правила тишины

ПРАВИЛА ТИШИНЫ

ПРОЛОГ. Середина июня.

Солнечный луч, пробивавшийся сквозь жалюзи, упал прямо на экран телефона. Вика прищурилась, читая сообщение в чате «Наши-15»:

«ДЕВОЧКИ! Назначили дату! 22 июня, суббота! 15 лет, как с нами произошло это страшное! Летний солнцеворот, самое время! Кто жив-здоров?»

Сердце ёкнуло странно – тревожной радостью. Пятнадцать лет. Встреча выпускников.

Она создала этот чат тайно от Дмитрия, добавив только троих самых близких одноклассниц. Теперь он взрывался старыми фотографиями: они на последнем звонке в дурацких лентах, у костра на летней практике, в школьном дворе с сигаретами за углом. Катя, Лена, Света. Её девичий триумвират, её прошлая, вольная жизнь. Она писала: «Я куплю новое платье!», и это было как глоток чистого кислорода после долгого пребывания под водой.

Платье она купила через три дня. Синее, в мелкий белый горошек, с лёгкой юбкой-клёш. Оно пахло магазином и возможностями. Вечером, пока Дмитрий задерживался на «важном созвоне», она примерила его в спальне. В зеркале отразилась не тридцатиоднолетняя мать двоих детей, уставшая до онемения, а та самая девочка. Та, что могла засмеяться просто так и мечтала о парижской мансарде. За окном стоял долгий июньский вечер, и в его розовом свете платье казалось волшебным.

В ночь перед встречей Дмитрий отложил планшет и спросил ровным, деловым тоном:

– Завтра что-то планируешь? Встречаешься с кем-то?

Сердце ушло в пятки. Она сделала вид, что поправляет подушку.

– Да, так… подруги. Одноклассницы. Юбилей, пятнадцать лет.

Он медленно кивнул, оценивающе, как будто изучал график.

– И кто будет?

– Ну, Катя, Лена, Света… Кто в городе.

– С мужьями? – уточнил он, и в этом уточнении был весь подтекст их брака: а ты что, одна?

– Не знаю. Наверное, кто-то с кем-то.

Он взял планшет снова.

– Хорошо. Развлекайся.

Эти два слова – «хорошо» и «развлекайся» – упали в тишину спальни, как камни в болото. Он не запретил. Он дал разрешение, от которого стало тошно. Она лежала в темноте, слушая его ровное дыхание, и чувствовала, как её маленькая надежда скукоживается, покрываясь инеем его равнодушия.

Утром субботы в квартире висела густая, знойная тишина. Дмитрий работал за ноутбуком на кухне, излучая молчаливый, неодобрительный холод. Вика разливала детям сок, и её руки дрожали.

В час дня он вошёл в гостиную, где она пыталась сделать вид, что читает.

– София что-то вялая. Температура, кажется.

Вика приложила ладонь ко лбу дочери – нормально.

– Дим, она в порядке…

– Материнское чутьё против термометра? – он мягко улыбнулся, и в этой улыбке была сталь. – Как знаешь. Я просто предупреждаю. У меня горят дедлайны. Если её вырвет, заниматься будет некому. Кроме тебя, конечно.

Ловушка захлопнулась с тихим щелчком. Если она уйдёт, а с ребёнком что-то случится – это будет её вина. Её эгоизм. Её провал.

В три часа дня она сидела на краю кровати в той же пижаме. Солнечный зайчик давно уполз со стены. Она взяла телефон и написала в чат: «Девочки, простите, у Софии температура, не смогу».

Катя ответила мгновенно: «Вика, ну ты что! Выздоравливайте! Обнимаем! Фоток потом много скинь!»

Вика положила телефон лицом вниз. Подошла к шкафу. Платье в горошек висело на вешалке, яркое и бессмысленное, как тропическая птица в клетке.

Дмитрий вышел из кабинета, прошёл мимо, положил руку ей на плечо. Рука была тяжёлой и тёплой.