Последний концерт во Вселенной

Михаил не любил космос. Хотя реклама с ярких плакатов в кабине лифта старалась убедить его в обратном, вещая, что этот самый космос – «новое “непаханое поле”»; «каждый может стать первопроходцем»; «космические перспективы уже ждут своих первооткрывателей». И все равно – Михаил не любил космос. Но по старейшему из законов – подлости, только там сегодня он мог заработать на любимом деле достаточно, чтобы покрыть накопившиеся долги и прожить на остатки до следующей работы.

Шустрый глухой лифт с серыми глянцевыми, заляпанными сотнями рук, стенками внутри поднимал группку персонала к платформе, с которой вскоре отправлялась капсула эконом класса – работать на корпоративе какой-то фирмы. Вертикальная магнитная вакуумная шахта сверхпрочной вышки, внутри которой неслась кабина на орбитальную высоту, гудела на одной ноте, заполняя нудным гулом мысли и склоняя к нервной поверхностной дреме.

Бережно прижимая к себе за «талию» объемный черный кофр, Михаил, борясь со сном, посматривал в мониторы в углах лифта, по которым передавали последние новости. Снова транслировали, что давление в ядре Земли не стабильно. Где-то отметки каких-то датчиков приближались к красной границе, в этот раз в целых шести зонах в разных частях материков. Последние лет пять датчики зашкаливали не более чем в трех зонах. Значит в тех шести районах снова будет холоднее. А когда-то в Африке было так жарко, что никакое дополнительное тепло не требовалось. А теперь там угроза новых заморозков.

«Удивительные времена», – покачал головой Михаил.

Снова показывали митинги и протесты с транспарантами: «Оставьте Землю в покое!», «Очистим атмосферу – разрушим холодную оболочку!», «Даешь Солнце обратно на Землю!»

Михаил вздохнул и отвернулся от телеэкранов – эти новости уже перестали возмущать и стали только раздражать. Все митингуют и митингуют, а Тепловые станции и ныне стоят. Да и кто будет чистить атмосферу, когда наладили уже все эти хитрые процессы, чтобы снова согреть Землю. Это только первые новости о нестабильности давления в Ядре пугали, что жадно смотрели прогнозы: что будет, если давление совсем потеряет свою стабильность? Ученые и деятели показывали страшные графики, а потом успокаивали, объясняя, что все эти ужасти скорее невероятны, чем реальны. И говорили, что нет той катастрофы, с которой не совладал бы человек. И утверждали, что Ядро большое, а Тепловых станций всего-то пара десятков. Невозможно слишком много выкачать тепла, чтобы с Ядром что-то случилось. Высмеивали опасливых, поддерживали оптимистов. И все привыкали.

Лифт резко и неприятно дернулся, тем самым сообщив, что прибыли. Персонал стал лениво вставать, потягиваться после часового подъема и нехотя выходить на закрытую герметичную платформу с коротким переходным рукавом, в конце которого, покачиваясь на тросах, ждала и пыхтела стабилизаторами серая овальная капсула – прогулочный фуникулер компании «Галактика под рукой». Гости должны были прибыть на следующем лифте через два часа.

***

Михаил аккуратно, на ребро, поставил рядом со стулом темную виолончель. Он поднялся, оправил лоснящийся в локтях старый концертный костюм и с удовольствием покрутил плечами, уставшими от развлечения публики почти забытыми мелодиями Баха, Вивальди и Бетховена. Двое его коллег, скрипач и флейтист, с началом третьего перерыва улизнули в служебное помещение к команде и бару «для своих».