Домдур

Тогда всё и началось. Это был обычный зимний вечер. Уютно трещали дрова, в небольшом домике, на окраине снт "Заречный". Сонливость пахнула в глаза сигаретным дымом, жар открытой печи делал тело мягким и податливым. У хозяйки можно было курить прямо в доме! Закуривая одну, я думал уже о второй …и так – по кругу. Иногда хозяйка спускалась со второго этажа и просила принести чаю. В шутку ругаясь на прокуренный мною первый этаж, возвращалась к себе, в такую же прокуренную комнату. Надо сказать – лестница была настолько крутая, что я побаивался нести весь "чайный набор" сразу. Приходилось соблюдать особую последовательность: сперва – горячий чайник, затем – кружки и сахар. Пакетики уже заранее были распределены по кружкам.

Потом мы пили чай втроём. Был ещё Борис – молодой человек хозяйки. Мы дымили так, что приходилось открывать дверь, чтобы табачный туман вышел наружу. Мы смеялись, иногда могли сидеть до утра и травить байки друг другу, острить и язвить по полной над кем-то или же сами над собой, от скуки.

У хозяйки жили ещё две студентки – Маша и Света. Они частенько поднимались к нам на "дымный шабаш". Света была девушкой отстраненной, часто читала мангу и тащилась по всяким азиатским темам, типа аниме и прочего (честно говоря я не особо и вникал). Маша всё никак не могла расстаться со своим парнем, который никогда не появлялся в нашей "табачно-чайной" компании. Звали его Стёпа. Он жил на веранде вместе с Машей. Там была целая куча обогревателей, сами понимаете, веранда зимой – это холодильник! Работал Стёпа ночью и мы редко виделись. Возможно, он не поднимался к нам с тех пор, когда подскользнулся на той самой лестнице, ведущей к "шабашу", да ещё кошка Муся вплелась ему в ноги (или между ног!) и коварно подставила бедного Степу, что тот полетел кубарем вниз. Я этого не видел, говорят – смеялись так, что соседи нарекли дом 908 – дурдомом. Хотя сами девчонки- студентки придумали куда более изящное название – "Домдур".

Маша…Маша мне понравилась не сразу – маленькая, темненькая, в очках, стеснительная и как будто вечно ищущая куда бы спрятаться – она невольно создавала образ "серой мышки", но не всё было так однозначно…Однажды хозяйка попросила нас приготовить ужин вместе с Машей, а сама уехала с Борисом и Светой по делам. Стёпа был на работе, так что мы остались вдвоём. Тогда мы и познакомились…

Я помню, как обратил внимание на её руки. Они то и дело вздрагивали, как будто она ими вовсе не управляла. Пока она чистила картошку, я невольно стал переживать за её состояние. Глаза её бегали. Казалось, когда она пыталась взглянуть на меня, то глаза её смотрели как бы "мимо", как будто цепляя что-то неуловимое боковым зрением. Это было необычно и как-то пугающе. Но позже я узнал. Оказывается, один из бывших, которого она любила, не переносил прямых взглядов, и она приучила себя смотреть как бы "сквозь" человека. Чего только женское сердце не сделает ради любви, порой идя на такие уступки и приучая себя к таким жёстким правилам, которые ломают душу безвозвратно. Она рассказала, что больна эпилепсией и нервным расстройством. С самого детства она жила на таблетках и в полном одиночестве, так как мама боялась её выпускать гулять – "Не дай Бог приступ!" Она рассказала мне, как её затравили в школе, и о том, что она устала от своей болезни. Я сочувствовал ей, я понимал её болезнь, – ведь сам я не так давно бросил курс антидепрессантов, страдая от алкоголизма, тревожного расстройства и одиночества. Я не мог найти свою родную душу, которая меня приняла бы таким, какой я есть. Возможно, Маша мучилась от того же…