Всерьез и в шутку

Автор

Страниц

Год

—

Книга, написанная Галиной Болтрамун в 2020 году под названием "Всерьез", рассматривает различные аспекты и направления традиций и новаций. В книге обсуждаются обстоятельства, которые влияют на выбор маршрута развития. Автор указывает на то, что этот маршрут не хочет открыто обозначить себя и явно отличается от привычного порядка вещей. Болтрамун также говорит о том, что геология может давать полезные подсказки и направления, затрагивая различные аспекты исследования земли. Автор обращается к тому, как индустрия использует ресурсы природы для своих нужд, но природа в конечном итоге заберет то, что пренадлежит ей. В книге рассматривается вопрос об оседлости и том, как годы изменяют и увеличивают повсеместность, где человека просто нет. Болтрамун указывает на проблемы и опасности такого положения и говорит о том, что традиции и уставы теряют свою важность и смысл в свете этих изменений. Книга также упоминает о том, как изгнанный шут исповедует божественную искру в суете мира. Вторая часть текста говорит о тенях, которые отходят от категорий Олимпа и погружаются в мир зеленых понятий, где жмых и откровенная липаз советуют, как себя вести. Олимп врачует свои аксиомы, но если их нарушить, тени начинают сгущаться и срезать избитые темы. Затем автор рассказывает о свете Олимпа, который однажды проник через мглу и воспринялся слепым Гомером, распространившись смехом в веках. В последнем абзаце книги говорится о войне, где часовые находятся в авангарде, и ноготь скользит по карте, останавливаясь на белом пятне.

Читать бесплатно онлайн Всерьез и в шутку - Галина Болтрамун

ISBN 978-5-0051-8736-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВСЕРЬЕЗ

Обстоятельства

Направленья традиций, новаций

Бередит потаенный маршрут,

Он нигде не желает назваться,

Фигурируя тут как не тут.

Сивый миф геологию учит

Копать глубже всяческих недр:

Полней запредельная участь,

Чем земной испаримый резерв.

Индустрия для нужд обиходных

Берет у природы сырье,

А природа и в кланах, и в клонах

Возьмет непреклонно свое.

В узине, что зовется оседлость,

Года сплющат каждый хребет,

Увеличивая повсеместность,

Где нас положительно нет.

Гибло в свете таких полаганий

Коченеют завет и статут.

Божью искру в земном балагане

Исповедует изгнанный шут.

«Тени, смело отставшие от категорий Олимпа…»

Тени, смело отставшие от категорий Олимпа,

скатились в шумливое царство зеленых понятий,

где жмых, потайные шипы, откровенная липа

знают, как быть; где догадки готовы поклясться.

Олимп чудотворно врачует свои аксиомы,

если их надорвут, уходя, сумасбродные тени,

что в сфере низинных реалий сгущают фантомы,

режут вкось по живому банально избитые темы.

Однажды, раздернув сплетения мглы, беспримерно

снизошло Олимпийского света блаженное эхо

и, ударившись об умозренье слепого Гомера,

разлетелось к оплотам веков гомерическим смехом.

На войне как на войне

Часовые стоят в авангарде,

Мутный ноготь скользит по карте,

Застывает на белом пятне.

Оно ниоткуда берется,

Едва различимо смеется,

Когда стойкость лежит на войне,

А тактику всякой задачи

Понимают не так, а иначе

И жизнь отдают за так —

Цели, цензы и ценности лживы…

Брезжат сущие альтернативы

Тем, кто в сути Земле не земляк.

Сверхчеловеческое

Заступает за крайности сверхчеловек,

Его тень, не рискуя, давно оторвалась,

А все постулаты из альф и омег

Помалкивают, в обстановке теряясь.

Разрываются формулы личных блокад —

И бегут в капилляры запретные токи

И что-то еще – напролет, невпопад,

Задев намагниченной мысли отеки.

Воздух, с лазурной подсветкою, чист,

Не заражён всенародным дыханьем;

В отдаленье играет эфирный флейтист —

Не ангел, не демон, а царь ликований.

Обманчив за гранью рутины финал —

Доходишь до точки, а там запятая.

Субъект, что в себе человека попрал,

Меж валентностями новизны западает,

Всё выбирая на риск свой и страх,

А всего ничего по шкале Абсолюта;

Для жизни, висящей на хрупких костях,

Лишь костоеда снисходит оттуда.

Деформирует цифры обратный отсчет,

С ними еще как-то нужно считаться;

Тот, кто стал хомосапиенс наоборот,

Пока не лишился проклятой матчасти.

Не дается единственно верный прием

В хаосе рвенья и манипуляций,

Отзвучавшие в косности amen и om

Теперь ни на чем не умеют сказаться.

Сам Заратустра не так говорил,

Как следовало б. Его темный кумир —

Белокурая бестия в вечность влюбилась

И вены рвала… Или с жиру бесилась

И на щит поднимала трансжир.

«Информацию о сердцеедах…»

Информацию о сердцеедах

принимает не к сведенью донор,

а всегда близко к сердцу берет.

Третьим миром помазанный Рерих

для расцвета своих гармоний

на «Алгебре» правил штрихкод.

Вера блуждающих миссий

потеряла свои постулаты

и горою стоит ни за что.

С корабля убежавшие крысы,

в пароходстве лишаясь мандата,

узнали про гамбургский счет.

Солнце нежит стило и стилеты,

печется о библиях шатких,

явно перегревая их суть, —

и в любой стороне сего света

шебуршат их сухие остатки,

пока мокрое дело да суд.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: