Стрекозел

Они вышли из щелистого, узкого проулка и в нерешительности остановились, внимательно присматриваясь к дувалу, за стенами которого укрылся взвод Стрекозова.

– Бабаи, товарищ лейтенант, бабаи! – крикнул конопатый Абрамцев со стены и пальцем затыкал в сторону кишлака.

Взвод зашевелился. Кое-где звякнуло оружие. Легкая зыбь всколыхнула солдат, сидящих группками на земле.

– Сколько? – спросил высокий и крепкий лейтенант с биноклем на груди, поднимаясь на ноги.

– Двое, без оружия. Стоят, как памятники, в нашу сторону зырят. Идти боятся.

– Муха! – Махнул взводный своему заместителю. – Пусть зайдут сюда.

Тонкий юркий Мухамадиев вкрадчиво, по-кошачьи, скользнул к массивным грубым дверям, вмурованным в стену, и потянул их на себя за крупное железное кольцо. Черная кудлатая голова (сержант готовился к дембелю, а поэтому отращивал волосы) исчезла в проеме. Таджик отрывисто и даже, казалось, просяще крикнул что-то афганцам.

Старики появились во внутреннем дворике прямоугольной формы, который спасало от зноя невысокое ветвистое дерево с широкими сочными листьями. Дверь за афганцами тут же захлопнулась. Они вздрогнули и оглянулись. Мухамадиев что-то ободряюще сказал, слегка улыбнулся, но при этом быстро и легко провел руками по их просторным одеждам.

– Пустые, – сказал он и отошел в сторону.

Солдаты, из тех, кто сейчас не охранял взвод, все ближе подтягивались к афганцам, заходя за их спины. Полукольцо все туже охватывало стариков. Пауза становилась томительной, грозной. Афганцы растерянно осматривались по сторонам и с покорностью глядели на командира.

– Все по местам, – приказал Стрекозов и запрокинул голову. – Эй, наверху, усилить наблюдение! Нечего сюда пялиться.

Солдаты, лежащие на стенах, исчезли. Лейтенант движением руки пригласил стариков и сержанта к плащ-палатке, расстеленной на земле.

Разговор завязывался постепенно, как вода в котелке, нехотя закипающая на медленном огне.

Стрекозов спрашивал, Мухамадиев переводил, старики бормотали односложно и монотонно.

В кишлаке никого нет. Все спрятались – убежали в горы. Еще ночью. Люди знали, что на рассвете здесь будут шурави. Каравана тоже нет. Он за перевалом. Сегодня и завтра он здесь не пройдет. Но как только шурави уйдут, люди вернутся в кишлак, а караван двинется дальше.

– Эти почему не ушли? Шпионят? – Стрекозов испытующе оглядывал гостей.

А те, ни на секунду не сводя с взводного темных потухших глаз, которые казались пустыми провалами под белыми кустистыми бровями, достали какие-то небольшие книжечки и все пытались сунуть их в руки Стрекозову.

– Они старые. Но главное – их сыновья служат в армии у Кармаля. Офицеры, как и вы.

Уловив знакомое слово «Кармаль», старики закачали чалмами, прикасаясь тонкими жилистыми пальцами к маскхалату Стрекозова.

– Сахи аст, сахи. Баче э ма дар урду э Афганистон хидмат миконад.

– Что они там долдонят?

– Клянутся, что сыновья в правительственной армии, «зеленые».

– А кишлак духовский?

– Духовский, – согласился Муха и моментально продолжил, предугадывая очередной, вполне справедливый вопрос взводного, – но это ничего не значит. Стариков никто не трогает. Вот если бы их дети сюда пришли, тогда точно – застрелили бы или кожу с живых содрали. А отец при чем? Он не виноват, что сын офицер. Вот и живут спокойно. Никто их не обижает.