Всего одно письмо

Всполох салюта осветил город красным светом. Пир в королевском дворце был ничто по сравнению с гуляниями на улицах. Казалось, из домов вытащили все лавки и столы, а также бочки. Люди обнимались друг с другом, признавались в пьяных чувствах. Эль, вино, брага. Каждый брал, что хотел и смешивал в кружке, в желудке, на мостовой.

Рохезия держалась от них в стороне. Она несколько раз посмотрела на гуляк, а точнее на выпивку. Облизнулась, сжала зубы и продолжила путь. Остановилась в тени двухэтажного дома, напротив академии искусств. Полюбовалась студентами и преподавателями, которых не пригласили к королю, но кому не хотелось праздновать с обычным людом. Поправила обгорелую лютню за спиной, и та прочертила еще одну полосу сажи на бело–золотом камзоле героя.

Веселье, тосты, грохот в небе диссонировали с душой женщины. Даже звон бокалов раздражал, а за песню хотелось вцепиться в глотку. Поэтому она и выбрала дорогу, откуда веяло гарью.

Здесь не радовались. Кто-то копошился в завалах в надежде найти сбережения, уцелевшие вещи, родных. А кто-то обнимал игрушечную лошадь со сгоревшей головой и глядел в пустоту. Обугленные балки и оплавленный камень походили на хаос в голове ночной бродяжки. Эта улица кончится, как и подобные ей. Спустя время построят новые дома, но кто заполнит пустоту в них и в сердцах выживших.

Рохезия почесала левую ладонь и ругнулась. Лечебная мазь проступила сквозь бинты и осталась на пальцах. Женщина задумалась: останутся ли такие же шрамы на столице, как и на её лице? Зудящие, сочащиеся гноем, чей смрад забивает только запах гари и сожженных тел.

Сзади раздались шаги. Трое мужчин спешили за беглянкой по засыпанной пеплом улице. Один из них хромал на левую ногу, и каждый раз, когда та опускалась, раздавался стук дерева о брусчатку.

–А как же прощальную балладу для друзей? – бросил рыжий, замедляя шаг.

Из его волос торчала изумрудная заколка в цвет глаз. Он сутулился и крутил в правой руке золотую медаль со следами зубов и надписью «Сэппель Стринг».

–Нет голоса. – прохрипела женщина.

–Я тебя умоляю, – продолжил рыжий и засунул большие пальцы за ремень, который прятался под расшитым кушаком. – импровизированного «Пока, парни.» было бы достаточно. А то бедняжка Каспар аж запыхался, даже в канаву угодил.

Хромой тяжело дышал и всем телом опирался на посох, при этом пытался стереть грязь с черно-золотой мантии. Пудра вместе с потом стекала с лысины, путалась в бровях, забивалась в страдальческие морщины.

Рохезия поджала губы и посмотрела в глаза Каспару. Он натужно улыбнулсся, подавляя одышку.

–Все хорошо. Но если бы ты попрощалась, было бы получше.

–И гораздо дольше. – добавила женщина. Она оглядела старых товарищей и выдохнула. – Мне приятно, что вы живы, что можете радоваться и идти вперед. Наше приключение кончилось, но я буду вас помнить. Прощайте- покосилась на Сэппеля. – теперь достаточно?

Но ответил Годфри – широкоплечий в церемониальных доспехах, которые сидели на нём как золотая попона на быке. Шрам пересекал шею под самым кадыком. Из-за множества порезов и царапин, покрывшихся коркой, его невыразительное лицо казалось каменным. Тщательно уложенные волосы взлохматились на затылке, о причине подобной неудачи цирюльника говорил лак на правой перчатке.