Вера Алентова. Москва слезам не верит…

Любовь и уважение, терпение и готовность к компромиссу, здоровое чувство юмора и дар прощения – вот некоторые составляющие крепкого семейного союза. Но это только в теории все получается гладко. Жизнь на то и жизнь, чтобы быть процессом живым, непредсказуемым, простым и сложным одновременно. Мыслящий человек учится всегда, в том числе, искусству отношений – с людьми, с собой. Он неизбежно спотыкается, отчаивается, уходит, осмысливает, собирается с силами, возвращается, преодолевает.

Кажется, именно эта кропотливая внутренняя работа помогла народной артистке РФ, российской и советской актрисе театра и кино Вере Валентиновне Алентовой и народному артисту РСФСР, кинорежиссеру, сценаристу, продюсеру, советскому и российскому актеру театра и кино Владимиру Валентиновичу Меньшову сохранить «мы» и не потерять индивидуальность, остаться верными своему чувству и выбранной профессии, не разменять талант на мелочи и заслужить симпатию и уважение миллионов зрителей.

Полвека вместе, даже если порознь – дома, на сцене, на съемочной площадке. Вроде бы все как у обычных людей, и все-таки несколько иначе. Ведь, говоря словами классика: «Артисты – странные люди. Да и люди ли они вообще?».

Включаю телевизор, всматриваюсь, вслушиваюсь в происходящее на экране. Известный российский журналист беседует с актрисой Верой Алентовой.

– Хоть вы всегда подчеркиваете в интервью, что очень ценили, любили и любите свою маму, мне показалось, что у вас серьезная на нее обида.

– Обида?

– Да.

– Это вам показалось.

– Мама отправила вас на завод…

– Мама правильно сделала. Я считаю, родителей не судят. Тем более, зная, как мы с мамой жили… Всем, что я умею, обязана ей. Поэтому у меня никаких обид быть не может. Ни малейших.

– Но когда ребенок в детстве не получает достаточно внимания, когда ребенок не получает сладкого…

– Мама ведь не давала мне денег на сладкое не потому, что хотела наказать, а, потому, что нужно было, чтобы были деньги на хлеб.

Многим из нас, рожденным в восьмидесятые, девяностые, двухтысячные годы, к счастью, трудно представить себе, что такое военное время, умирающие от голода и работающие на износ в тылу люди, что такое послевоенная разруха, нищета и, каково это – остаться в еще не оправившейся от потрясения стране вдовой с маленькой дочерью на руках.

Город Котлас – районный центр на юге Архангельской области России, расположенный в 570 км к юго-востоку от Архангельска и в 980 км к северо-востоку от Москвы. Именно здесь жили и работали будущие родители Веры Алентовой. С черно-белой фотокарточки смотрит на нас миловидная, хрупкая, преисполненная достоинства Ирина Николаевна Алентова, еще совсем молоденькая актриса Котласского драматического театра.

Ирина Николаевна Алентова – мать Веры, актриса Котласского драматического театра

«Базировался театр в невысоком одноэтажном деревянном здании клуба „СовКино“. Само здание – с печным отоплением, без подсобных помещений, без водопровода. Зрительный зал был маленьким, сцена не оборудована».

И все бы ничего, если бы не война.

Начинавший свой творческий путь в Котласском театре, прослуживший здесь с 1940-го по 1944 год коллега Ирины Алентовой, народный артист РСФСР Иосиф Николаевич Конопацкий вспоминал:

«О начале войны мы узнали, будучи на гастролях в городе Сольвычегодске. Был чудесный летний день. Мы играли на открытой площадке в саду „Чужого ребенка“ Василия Шкваркина, а вечером пришли играть в Дом культуры „Как закалялась сталь“ по роману Николая Островского. Сидели в большой комнате и гримировались перед началом спектакля, и вдруг вбегает наш администратор со словами: „Товарищи, товарищи, слушайте“, включает радиотарелку, и мы слышим перечисление областей, в которых объявлено военное положение. Началось бурное обсуждение этого события. Оптимисты говорили, что война закончится за три месяца, пессимисты – что война не кончится раньше нового года. И никто не мог даже представить себе, сколько лет продлится эта война и какие ужасные будут последствия. И сразу же на другое утро два человека должны были явиться в военкомат. На протяжении четырех лет работники уходили из театра на фронт».