Новая сила

© Борис Батыршин

Теллус. Загорье.

Мятый медный чайник не торопился закипать – висел себе на палке над углями и словно испытывал терпение владельца. Зря старается, ухмыльнулся Фёдор Игнатьевич, по-простому, для своих – дядька Федот. Торопиться решительно некуда. Сегодняшний день он назначил себе на днёвку – переход через болота дался нелегко и ему самому, а главное – лохматой вьючной лошадке. Вон она, стреноженная, пощипывает мох и ягодник на крошечной полянке. Животину надо беречь – во-первых, живая душа, а во вторых без неё, без того, что увязано во вьюки, далеко по тайге не уйдёшь. Ближайшее селение – в двух неделях пути к северо-западу, в отрогах Восточного хребта, его собственная избушка-зимовье ближе дней на восемь пути. А больше припасы пополнить негде.

В кустах зашуршало, но дядька Федот даже головы поднимать не стал. Жучка, верный спутник в лесных скитаниях, небольшенькая серо-рыжая лайка не позволит ни чужаку, ни зверю подойти ближе, чем на сотню шагов – подаст голос, затявкает. Сейчас в окрестностях становища спокойно, вот собака и вернулась к костру – но всё равно бдит, стрижёт ушами, принюхивается, поднимая вверх мокрый чёрный нос. Хорошая собака – верховым чутьём уловит незваного гостя за верные полверсты.

А пока закипает вода в чайнике – надо почистить оружие. Оно у Фёдора Игнатьевича дорогое, приметное – тройник, штуцерное ружьё, как называют его городские знатоки. Два гладких ствола и нарезной, на общей колодке – он купил его в Туманной Гавани, по случаю выхода в отставку. Другие гуляли неделю напропалую, а он сберёг заработанные денежки, не спустил. Не то чтобы он Игнатьевич был отчаянным каким-то охотником – просто, когда замаячило на горизонте окончание второго срока служба на флоте его величества Кайзера – он всё чаще стал задумываться о том, как на гражданке заберётся в тайгу, куда-нибудь за Восточный хребет, срубит там себе крепкую избу, да и поселится там один-одинёшенек. Душа просила тишины, покоя и отдохновения от постоянно снующих вокруг людей – с уединением, что на палубе военного клипера, что в любом из портовых городов, было не очень.

Поселится и будет бить зверя, а в соседний городок – верстах в пятидесяти, ближе не надо! – будет наведываться раз в полгода. Со временем приглядит себе хозяйку, перевезёт к себе и заживёт в тишине и благолепии.

С хозяйкой, правда, пока не сложилось, но и времени-то прошло всего ничего, чуть больше года. Свежесрубленная изба – не какой-то там пятистенок, а настоящий блокгауз, с обширными сенями и амбаром на первом этаже, срубленный из основательных брёвен, толстых, как стволы девятидюймовых орудий «Кайзерин Анегретте» – ещё не успела пропитаться жилым духом. Дымом, печёным хлебом и деревянным маслом (керосина он дома не жёг – так, хранил четвертную бутыль на всякий случай), ну и самогонкой, конечно. Привёз со службы медный змеевик, кое-какие железяки, собрал аппарат – и гнал для собственного употребления. Ядрёная получалась самогонка, забористая, куда там казённому продукту…

Ничего, успеется. И жилой дух будет, и хозяйка. Уже присмотрена, дебелая, статная, всё при ней – вдова местного охотника, к таёжному быту привычна, городскими изысками не избалована. Не старая ещё, но и не молодая девчонка, от которой добра не жди – тридцать пять годков, как с куста. Что ещё нужно отставному машинному кондуктору флота, чтобы спокойно встретить старость? Детишек, разве… да возраст уже не тот. Хотя – чем чёрт не шутит, пока Творец-Создатель спит? Вроде, девицы из портовых кабаков на его мужскую силу не жаловались. Посмотрим, одним словом. А уж если ребятишки в доме заведутся – тогда и вовсе мечтать более не о чем. Состоялась жизнь. Удалась. Останется только вырастить сына и отправить его, когда стукнет восемнадцать, на морскую службу. Семейная традиция, однако – не только благородным господам ими обзаводиться. Нас тоже не в навозе нашли, имеем понятие.