Голем

Зима в Федерации Гезецлэнд в нынешнем году выдалась снежная и студеная, что Юргена совсем не радовало.

Это детям хорошо кататься на санках в центральном парке да молоденьким прелестным керляйн, кокетливо улыбаясь, прогуливаться по посветлевшим улицам под ручку с рассыпающимися в любезностях воздыхателями. А когда ты блюститель закона на особой службе Канцлера и во втором часу ночи приплясываешь от холода в подворотне не самого благополучного района Апперфорта, хочется клясть и непристойно стылый декабрь, и хуренсона, из-за которого приходится морозить уши, а заодно и все прочие части тела вместо того, чтобы наслаждаться третьим сном в собственной постели или иными утехами – в чужой.

Юрген подозревал, что обер-детектив-инспектор Луцио Гробер просто решил познакомить навязанного ему стажера с самыми неприглядными сторонами работы: пускай-ка подкинутому в первый отдел протеже дядюшки-ректора жизнь медом не кажется. За каким дьяволом, объясните, нужно пресловутое визуальное наблюдение, когда мимо расставленных вокруг дома следилок ни одна мышь не проскользнет незамеченной?!

Юрген стянул промерзшие насквозь перчатки, подышал, пытаясь согреть, на оледеневшие пальцы. И винить некого! Сам гордо отказался от теплого местечка, решив выбрать полевую работу.

– Как тут?

Неслышно подошедший керр Гробер в толстом ватнике напоминал добродушного колобка с веселыми морщинками в уголках глаз, щеткой усиков и округлыми щеками – гордостью его грандмуттер, почтенной семидесятипятилетней келер Ома, считавшей своим долгом откормить единственного внука до шарообразной формы. Но как успел за минувшую неделю убедиться Юрген, несмотря на внешнюю безобидность, в след обер-детектив-инспектор вцеплялся почище бульдога и умел разговорить даже «немого» попрошайку из трущоб.

– Все тихо. Следилки молчат.

– Тихо, значит?

Луцио пожевал самокрутку, перекидывая из одного уголка рта в другой. Юрген насупился, почувствовав привычные пренебрежительно-покровительственные нотки в невинном, в сущности, уточнении. Понятное дело, бывалые детективы вряд ли посмотрят всерьез на вчерашнего выпускника, по крайней мере до того, как тот сумеет проявить себя. Но все равно обидно, что напарник находил затаившийся дом гораздо более интересным объектом, чем хлюпающего носом стажера.

– Керр Фромингкейт, глядь-ка, никак девка там у него?

Окно на втором этаже тускло светилось – если и лампа, то на масле, а не манакамне, а скорее, и вовсе отблески огня в жаровне, порождавшие неверные тени. Искривленный силуэт за рамой мог принадлежать как необремененной одеждой девице, так и вымахавшему в человеческий рост декоративному кусту из тех, что вошли в моду в последние месяцы.

– Никто не покидал дом и не входил внутрь.

– Точно?

– Я все время был здесь, – оскорбленно отозвался Юрген: уж приказы-то он выполнять умел. И с серьезным видом доложил: – Два часа назад работяги, судя по спецодежде с третьей артефакторной, решили устроить концерт под окнами, но когда один из жильцов пригрозил вылить на них содержимое ночного горшка, посчитали за лучшее перебраться в другое место. С тех пор никого.

Обер-детектив с десяток секунд сверлил его взглядом, хмыкнул, оценив демарш, и махнул рукой.