– Магистр, вы с ума сошли? – я сузила глаза и подбоченилась. Между прочим, я ведьма. Это вам о чем-нибудь говорит?
Я разгневанно смотрела на этого потрясающе красивого и столь же потрясающе самоуверенного мужчину.
Мои глаза метали молнии, а он только прищурился и даже не подумал убрать руки с моей талии.
– Это ты в своей Академии зельеварения ведьма. А в моей Боевой академии обычная адептка первого года.
Я с ужасом смотрела на его породистое лицо, которое совсем не портил шрам на левой щеке. А потом зажмурилась и затрясла головой.
Одеяло слетело и я, вся мокрая, вскочила с кровати.
Светлая мать, приснится же…
К чему бы?
И тут я все вспомнила. Ведь сегодня третий день, как бабуля ушла к Светлой матери, а в такое время чего только не присниться.
Только мне и в голову не могло прийти, что сон-то окажется вещим!
Я вздохнула и, вытирая злые слезы, которые лились из глаз, нагнулась и подняла котелок.
Тяжелый, зараза.
И кто сказал, что в наше просвещенное время в самой лучшей Академии чародейства все приборы в наличии?
Нет, нет и еще раз нет!
Не знаю, что у них там в алхимических лабораториях, не знаю.
А вдруг обычные медные котелки?
Я покосилась на свой, доставшийся по наследству от бабули.
Бабуля у меня была ведьма простая, деревенская. Науками не замученная. Ко всему сама доходила, своим собственным ведьминским умом.
Я с сомнением взвесила котелок и поняла, что с этим наследством, кстати, единственным, до Академии не доберусь засветло.
Но оставлять его здесь, в разом осиротевшем домике на окраине деревни, мне не хотелось совсем. Ведь дома и стены помогают. А мне от стен хоть этот котелок достался.
Вдруг поможет на новом месте?
Я вздохнула.
Нет, вы не подумайте только, что я только и делаю что вздыхаю да горюю.
Просто день сегодня такой вот. Третий день пошел, как бабуля ушла к Светлой матери.
А значит, что из деревни нужно уходить как можно быстрее.
Тикать надо.
Иначе не успеешь оглянуться, как нагрянут селяне под предводительством старосты Веньки и разом сожгут домик.
И ведь ничего не попишешь. Принято так. Испокон веку заведено, как ведьма покидает этот мир, так и домик ее за ней. Чтобы потом собрать весь пепел до самой мелкой пепелинки и покрыть им потом все огороды да поля.
Урожай на следующий год снимали вдвое, а то и втрое больше обычного.
А мне надо тикать, да поскорее. Ведь старостин сын Тимофей, туповатый детина под два метра ростом, не упустит своего.
Кто теперь защитит бедную ведьмочку?
Я кровожадно усмехнулась и посмотрела на котелок.
Нагнулась над ним и тихонько прошептала:
– Рыська, ты тут?
Раздалось недовольное урчание и на меня уставился золотистый глаз в обрамлении пушистых ресниц.
– А где я должен быть, по твоему? Вот молодежь пошла… Никакого уважения к старому, заслуженному фамильяру. Только вздремнешь на минутку, опять двадцать пять за рыбу деньги.
Я хмыкнула:
– Да ладно, Рыська. Тебе всего-то сотни полторы, разве это возраст.
Из котелка раздалось возмущенное шипение:
– А ты вот доживи, доживи до моих лет-то, тогда и поймеш-шь…
И наконец:
– Ну что тебе, горе мое луковое?
Я вздохнула:
– Так тикать надо, Рыська. Третий день уж к закату.
Из котелка показались сначала маленькие ушки, потом немигающие, золотистые глаза, а затем шикарные усы.
Рыська широко зевнул, показав устрашающую пасть с длинными, белейшими клыками.
