Солана: в поисках Маны

Чудеса – там, где в них верят…

Дени Дидро

На окраине старого городка, за густой листвой вековых деревьев, скрывалось неприметное здание детского приюта, который носил гордое название «Дом Надежд»

Три этажа его обветшалого фасада, потемневшего от времени и дождей, придавали ему весьма унылый вид. А кованая ограда с высокими, угрожающе острыми пиками, словно страж, охраняла его владения от сурового мира, из которого сюда попадали несчастные дети.

За этой оградой, в саду, поросшем буйными цветами и непокорными кустами роз, неторопливо ковырялся угрюмый садовник Блейз. Его руки, грубые и мозолистые, уверенно орудовали секатором, обрезая строптивые побеги. На его лице, загорелом от солнца и ветра, царило выражение задумчивой печали, будто он размышлял о чём-то глубоко личном, что скрывалось за завесой времени. Блейз был не стар и не молод. Он был одинок.

Блейз был обитателем этого дома с момента его основания, ещё до того, как в нём появились дети-сироты. Он начал работу здесь при графе Вустерсе, когда тот, будучи влюблённым и счастливым, построил это имение для своей супруги, леди Элизабет. Блейз помнил, как граф с восторгом показывал ему планы дома, мечтая о шумных пирах и смехе детей, которые будут бегать по просторным комнатам.

Но судьба, словно коварная ведьма, сыграла с ним злую шутку. Леди Элизабет, юная и прекрасная, как весенняя роза, ушла из жизни, оставив графа в одиночестве с грузом невысказанных слов и горькой тоски. Блейз был рядом, видел его боль и разделял его горе.

В конце концов, основав в имении детский приют, граф отправился в экспедицию в далекую Африку, где и сгинул без вести в бескрайних диких просторах. Имение, а вместе с ним и Блейз, достались по наследству дальней родственнице графа – мисс Брентон. Она была вдовой и ненавидела детей.

Но эта история не о садовнике Блейзе или графе Вустерсе. И уж точно не о мисс Брентон. Эта история о Солане. Маленькой девочке-сироте, которая всю свою сознательную и несознательную жизнь провела здесь, в приюте «Дом Надежд».

*

Коридор приюта был окутан полумраком, лишь тусклый свет пасмурного дня просачивался сквозь запылённые окна. В воздухе витала атмосфера безысходности и тоски, словно сами стены впитали в себя горе и отчаяние детей, обитающих здесь.

Солана прижалась лбом к холодному стеклу, её тонкие плечи содрогались от рыданий. Слёзы отчаяния текли по её щекам, оставляя мокрые следы на изношенном фартуке. В её сердце царила пустота, глубокая и безысходная, словно бездонная пропасть. Душа тосковала по родительской ласке, которой она никогда не знала, и каждый её вздох был пропитан болью и одиночеством.

Солана вновь посмотрела на серебряный медальон, лежащий на подоконнике. Его открытая крышка, словно раненое сердце, отражала пустоту, царившую в её душе. На медальоне не было ни инициалов, ни какого-либо изображения – только холодный блеск металла, который, казалось, отражал бездну её одиночества. Горькая слеза, бессильная бороться с тоской, скатилась по её щеке и упала вглубь медальона. В его холодном отражении Солана увидела своё лицо, искажённое болью.

– Почему этот мир так жесток ко мне? – прошептала девочка, голос её дрожал от сдавленного отчаяния.

С резким щелчком Солана захлопнула крышку медальона, словно пытаясь запереть свою боль внутри. Быстрыми движениями вытерла слёзы рукавом, скрывая свою уязвимость от мира.