Все жанры Все авторы
Алёша-дурачок - Леонид Андреев

Алёша-дурачок

Страниц

10

Год

2010

В холодный ноябрьский день, когда солнце пряталось за низкими тучами, я впервые увидел Алешу. Сильный северный ветер свистел и гудел, срывая последние желтые скрюченные листья с обнаженных деревьев. Это напоминало дачников, которые не хотят расставаться с летом и лишь в крайнем случае покидают свои места. Ветер был настолько суровым и настойчивым, что он увеличил мою способность к передвижению. Обычно мне требовалось около тридцати минут, чтобы добраться из гимназии до дома, но на этот раз путь значительно сократился, минут на пять по меньшей мере. Такие были обстоятельства, при которых я впервые увидел Алешу.

Впечатляющая стихия окружала нас, создавая уникальную атмосферу. Голые ветви деревьев казались танцующими под звуки ветра, будто они оживали и передавали свое смятение и печаль. Я тоже был в движении, под влиянием сурового ветра, чувствовал его силу, которая подталкивала меня вперед. Это дало мне возможность раньше прийти домой.

Алеша, который оказался рядом со мной в этот день, нес чем-то особенным. Его взгляд был настойчивым и задумчивым, словно он переживал что-то внутреннее. Мы оба были поражены красотой и силой окружающей нас природы. Это создало неповторимую связь между нами, и с тех пор наше знакомство стало стартом новых приключений и открытий.

Читать бесплатно онлайн Алёша-дурачок - Леонид Андреев

Посвящается Э. В. Готье[1]

[2]

Впервые увидел я Алешу при таких обстоятельствах. Был холодный ноябрьский день. Сильный северный ветер быстро гнал по небу низкие тучи, гудел в голых вершинах обнаженных деревьев, срывая оттуда последние желтые скрюченные листья, своим печальным видом напоминавшие дачников, которые никак не могут расстаться с летом и только под влиянием крайней необходимости покидают насиженное место. Тот же суровый и настойчивый ветер подгонял и меня, настолько увеличив мою нормальную способность к передвижению, что путь от гимназии до дому, проходимый мною обыкновенно минут в тридцать, на этот раз сократился по меньшей мере минут на пять. Полагаю, впрочем, что один ветер едва ли достиг бы таких блестящих результатов, если бы не оказали ему содействие мои родители, наградившие меня тем, что в данную минуту свободно можно было назвать парусом, но что при рождении было наименовано гимназическим теплым пальто, сшитым «на рост». По толкованию изобретателей этой адской машины выходило так, что когда года через четыре мне станет пятнадцать лет, то эта вещь будет как раз мне впору. Нельзя сказать, чтобы это было большим утешением, особенно если принять во внимание необыкновенную тяжесть этой вещи и длину ее пол, которые мне приходилось каждый раз с усилием разбрасывать ногами. Если добавить к этому величайшую, с широчайшими полями, ватную гимназическую фуражку, имевшую очевидную и злобную тенденцию навек сокрыть от меня свет божий и похоронить мою бедную голову в своих теплых и мягких недрах, чему единственно препятствовали мои уши, да обширнейший ранец, вплотную набитый толстейшими книжками – и все в переплетах, – то, без всякого риска солгать, меня можно было уподобить путешественнику в Альпийских горах, придавленному обвалом и, кроме того, поставленному в грустную необходимость весь этот обвал тащить на себе. При этих условиях требовать от меня жизнерадостного настроения было бы нелепостью.

Дом наш находился на окраине города О. по Пушкарной улице. Энергично борясь с судьбою, я успел приблизиться к нему и уже взялся за ручку калитки, чтобы через двор пройти к себе, когда из-под козырька фуражки заметил чьи-то грязные ноги, попиравшие чистые каменные ступени парадного крыльца. Сдвинув, насколько было то возможно, фуражку на затылок, я критическим взглядом окинул обладателя грязных ног. При первом поверхностном обзоре я успел заметить, что он одет более чем по-летнему. Коротенький и узкий нанковый пиджак туго обтягивал тело, выше кисти оставляя открытыми большие грязные руки, синевато-багровые от холода. Тот же оттенок носили и другие части тела незнакомца, выглядывавшие из прорванных нанковых брюк, далеко не достигавших нижних конечностей, обутых в опорки. Единственное, что в костюме незнакомца пробудило во мне некоторое чувство зависти, была маленькая-премаленькая засаленная фуражка, еле прикрывавшая стриженую голову.

– Послушай, чего тебе надо? – спросил я с деловитой суровостью барчонка, выполняющего ответственные функции хозяина и домовладельца.

Незнакомец молчал и смотрел на меня. Я тоже молчал и смотрел на него. Поразило меня при этом что-то особенное в выражении его глаз и рта. Лицо у него было совсем моложавое, болезненно-полное и на щеках еле покрытое негустым желтоватым пушком. Носик маленький, красный от холода. Небольшие серые тусклые глаза смотрели на меня в упор, не мигая. В них совсем не было мысли, но откуда-то из глубины поднималась тихая молчаливая мольба, полная несказанной тоски и муки; жалкая, просящая улыбка как бы застыла на его лице.

Вам может понравиться: