Ловушка для эмира

I

.

«Первейшая обязанность повелителя – сохранять в государстве мир, порядок, заботиться о процветании земель и не забывать о нуждах подданных. Мудрость, добропорядочность, справедливость, храбрость – вот основа его власти. И готовность в случае необходимости пожертвовать своим благополучием во имя сохранения порядка в государстве и самого государства».

Эмир Ибрагим успел напомнить себе цитату из трактата основателя династии уже три раза, прежде чем стражник вновь показался на пороге его покоев.

– Повелитель, посыльный от Идриса паши все еще дожидается.

Ибрагим обреченно покосился на склоненную голову верного слуги и нашел в себе силы наконец-то кивнуть.

– Зови.

Он соскочил с широкой софы, одернул кафтан и одним движением скользнул к устланному мягкими расшитыми покрывалами низкому дивану, возле которого обычно принимал посетителей. «Пожертвовать своим благополучием», – еще раз повторил про себя Ибрагим.

– Эмир хазретлери эфенди, – низко поклонился вошедший человек с бледным озабоченным лицом. – Идрис паша просил передать вам этот документ лично в руки с тем, чтобы…

– Я знаю, что это, – прервал его Ибрагим и, видя недоумение посыльного, нетерпеливо протянул руку и прищелкнул пальцами.

– Эээ… – окончательно растерялся посыльный, протягивая длинный футляр, расписанный цветами и птицами. – Паша составил документ с одобрения Мелек эмирын и Первого Визиря и ждет ваших поправок, повелитель, и…

– Я понял, – ответил Ибрагим, стараясь, чтобы его голос звучал ровно. Не хватало еще тяжело вздыхать перед одной из канцелярских крыс Идриса паши. – Ты можешь идти.

Глазки посыльного забегали. Похоже, он передал своему повелителю не все. Он быстро поклонился и покинул покои, оставив эмира наедине с проклятым документом.

Ибрагим бросил бумагу на стол, заваленный кистями и специальными дощечками для рисования миниатюр, словно ядовитую змею. Но через минуту, обойдя комнату, от высоких резных дверей, ведущих в коридор, до арки в опочивальню, вновь напомнил себе о долге повелителя, и смело взял документ в руки.

Десять имен. Их должно остаться всего десять. Ибрагим пробежал глазами по предложенному списку, зацепился за четыре имени, звучание которых вызывало в памяти хотя бы лица, не нашел там ни одного, которое навевало воспоминания и эмоции, и, чуть поколебавшись, потянулся к перу и чернильнице, вычеркнул строчку и заменил ее другой. Затем быстро разогрел на свече воск, капнул им на бумагу и поставил оттиск массивного перстня, украшавшего средний палец левой руки. Вот так. И незачем колебаться. Должен же эмир немного оспорить решение пашей, чтобы не сильно зазнавались. Даже если это решение повлечет за собой возможные проблемы.

И ради этих нескольких минут он столько мучился и, страшно сказать, боялся пускать посыльного? Точнее, не боялся, это слово недостойно повелителя Суриды. Просто не хотел. Крайне недовольный собой, Ибрагим подул на печать и помахал бумагой, чтобы воск остыл быстрее.

– Стража!

– Повелитель.

– Доставьте это Мураду паше и скажите, что завтра после обеда я жду его у себя.

Ибрагим посмотрел на закрывшуюся за стражником дверь, дошел до софы и лег, широко раскинув руки и ноги, чувствуя, как постепенно уходит напряжение спины и плеч.

Мурад паша будет огорчен. Более того, он рискнет поучать своего повелителя, убеждая, что тот сам навлекает на себя неприятности. И будет прав.