1. Часть первая Глава 1. Семейные узы
Потолок в кабинете, выполненный в стиле деконструктивизма, ослеплял множеством точечных светильников. Острые лучики сотни крошечных белых лампочек различных форм и размеров ткали причудливый ажурный узор на глянцевом пластике всех оттенков ночного неба ― от темно-серого до глубокого фиолетового. Отец отчего-то любил звездно-снежный потолок своего кабинета. Давным-давно однокурсники Виктора не преминули бы подшутить над глубоко сокрытой тонкой душой поэта. Но только где они теперь, эти однокурсники... На Виктора потолок навевал только тоску и грустные воспоминания. Он залпом выпил налитый на два пальца виски и потянулся за добавкой.
― Ты много пьешь, ― спокойно сказал отец фразу, повторять которую давно вошло в привычку.
― Не сопьюсь. А сопьюсь ― откачают, ― отмахнулся Виктор, наливая себе еще виски. ― Только не надо начинать об отдыхающей на потомках природе, ― остановил он отца.
Тот отхлебнул из своего бокала, а потом поставил его на причудливый столик- льдинку, мерцающий переливами сиреневой подсветки. Длинные пальцы, на одном из которых красовался толстый фамильный перстень, задумчиво провели по гладкой поверхности, словно смахивая несуществующие пылинки. Молчание затягивалось
― Что тебе от меня надо? ― пошел в атаку Виктор, уже догадываясь об ответе.
― Федор Скоробогатов скончался, ― буркнул отец, устремив взгляд куда-то в стену.
― Спасибо, мне уже доложили. Я слушаю городские новости каждый день, ― Виктор тронул свой смартбар в виде обвившего запястье дракона. ― Бедняга. Ты мог бы его упокоить по-человечески.
― Я не ритуальная служба, ― отрезал отец. ― И я его не убивал. Он разбил себе голову.
― Упал на нож, и так сорок восемь раз, ― хмыкнул Виктор, хотя веселого здесь было мало. Он прекрасно помнил Скоробогатова, своего одногруппника и приятеля, который вечно терял стилус от электронной парты и потом клянчил лекции у всего курса. Низенький коренастый и нескладный, гордящийся своим недюжинным умом, и отдавший концы в неполные тридцать три года. Было в этом что-то символичное.
― Опыт не удался, ― продолжал отец, снова принимаясь за виски. ― Федор успешно зашел под своим аккаунтом, но... Не пришло и минуты, как его выбросило назад. И хуже всего то, что он окончательно и бесповоротно помешался.
― Тебе стоит бросить высокий пост и уйти в поэты воскрешать почти забытое имя предка, ― съязвил Виктор.
― Спятил, если тебе будет угодно. И разбил башку о стену. Не сорок восемь раз, но двадцати ему точно хватило.
Виктор прикончил третий стакан и подался вперед.
― И ты подкинул его на открытое шоссе рядом со старым кладбищем? Жертва автомобильной аварии. ― Он откинулся на спинку кресла. ― А почему ты не выбросил его на проспект или прямо перед зданием корпорации? Зачем было утруждать себя? Великому Роберту Бернсу стали бы задавать вопросы насчет какого-то Феди Скоробогатова из второго уровня допуска?
― Кремация послезавтра, ― проигнорировал отец его вспышку.
― И там соберутся оставшиеся, ― рассмеялся Виктор. ― Еще минута, и я поверю, что ты лично разбил голову Локи, чтобы прибрать к рукам всех.
― Локи? ― приподнял левую бровь отец.
― Имя его персонажа, ― отвернулся Виктор и уперся взглядом в суровое лицо деда, основателя династии, взирающего со старой, еще плоской, фотографии в тусклой рамке. Поистине, кабинет отца просто сборище анахронизмов! И этот проклятый потолок со снежинками. Смотреть на него и вспоминать невыносимо.
