Весь твой, только твой эльф

Они развлекались с ним, как с игрушкой, а я сидела в стороне, макала хлеб в похлебку и не собиралась вмешиваться. Не мое это дело. Если у этих варваров такие забавы, чем тут помочь? Хотя парня жалко. Вон какой красивый. Судя по форме ушей, эльф. Диковинка.

Под громкое улюлюканье толпы я опустила взгляд в тарелку. Густая коричневая жижа выглядела неаппетитно, а благоухала еще чудеснее, но что дали мне на походной кухне, то я и ела.

Внизу бесновались воины тано*, кольцом обступившие пленника. Красавец в роскошных тряпках и с гривой белоснежных волос рычал, аки зверь, и размахивал перед собой мечом, не давая врагам приблизиться. Свет костров бликами играл на его скульптурном лице и острых гранях клинка. Ради забавы пленнику оставили оружие. Ну-ну.

Дикари ревели. Мужчины в кожаных доспехах что-то дружно скандировали, скаля зубы с подпиленными резцами. Женщины из толпы выкрикивали непристойности. Эльф тяжело дышал. Бедняга, ну и попал ты в передрягу.

Со вздохом я макнула последний кусочек хлеба в отвратительную бурду в своей тарелке и отправила в рот, чтобы проглотить, не жуя и не чувствуя вкуса.

Костры, разведенные в лагере, полыхали до самого неба. В темном воздухе плыли красноватые искры. Я устроилась с ужином на огромном валуне, подальше от своих новых бешеных знакомых, и без особого интереса следила за вакханалией внизу.

Вечером к хлебу обычно подавали зрелища. Вчера одному здоровенному детине на этом утоптанном пятачке земли, где сейчас стоял эльф, отрубили голову. Вот крови было!

Но сегодня настроение у толпы изменилось. Воздух искрил от разлитого в нем сексуального напряжения.

Неудивительно. Вчерашний смертник был лишь немногим красивее обезьяны и смердел, как протухший сыр, а этот чистый, светлый, ладный и благоухает цветами. Сквозь лагерную вонь, дразня ноздри, пробивался тонкий аромат ландышей.

Эх, Цветочек, разорвут тебя сегодня на части, такого красавца.

Аппетит пропал. Чувствуя необъяснимую досаду, я опустила тарелку на камень, на котором сидела.

Лохматые женщины, перемазанные черной боевой краской, пожирали пленника плотоядными взглядами, громко щелкали зубами, кусая воздух. Мужчины глумились над своей жертвой, обливая помоями грязной брани.

Эльф не терял достоинства. В его глазах – отсюда было не разглядеть цвет – отражалось пламя костров. Красивое лицо с утонченными чертами превратилось в маску. Мышцы на острых скулах подрагивали от напряжения.

– Баба ушастая! Смотри, как вырядился!

– А может, и правда баба? Больно хорош. И волосы до жопы.

– Ща сорвем с него тряпки и проверим, что там. Наша это добыча или наших девок.

Пленник напрягся и крепче сжал меч. На его челюсти заходили желваки.

В высшей академии Аталана мы, будущие дипломаты, в обязательном порядке изучали культуру и традиции разных народов, в том числе эльфийского.

Помню, нравы древних меня поражали, некоторые их обычаи вызывали недоумение и даже шокировали. Например, эльфийские мужчины и женщины «хранили чистоту». Они не только вступали в брак невинными, но и тщательно прятали свои тела от посторонних взглядов. Если тано вовсю щеголяли обнаженными торсами, а человеческие девицы не стеснялись открывать руки и выбирали наряды с глубоким декольте, то эльфы не показывали никому даже запястья и щиколотки! Это считалось неприличным. Их девы носили платья в пол и непременно – чулки, а то вдруг подол задерется и под юбкой мелькнет белая кожа. Позор! Замуж не возьмут!