Agnus Dei

Фронтовая дорога. Декабрь. День.

Падает снег. Обожженные деревья печально возвышаются над сугробами.

Крупные снежинки плавно опускаются в воронки от снарядов.

У обочины дороги лежит труп немецкого солдата.

Пробитая осколком каска сползла набок, рядом лежит карабин.

По дороге с песней шагает рота солдат. Строй прошел и открыл в кадре легковую машину. У машины стоят и курят майор госбезопасности Вахтанг Лежава в штатском и лейтенант военной разведки Алексей Губин в военной форме.

Слышатся голоса за кадром:

Первый голос.

Рота, стой!

Второй голос.

Пусть пройдут еще раз. Но теперь лицом к нам.

Первый голос.

Рота, кругом! С песней шагом марш!

Солдаты вновь начинают движение.

Лежава.

Иваницкий, поехали!

На дорогу со снежной целины с трудом выбирается писатель Иваницкий.

Ему лет пятьдесят. Он снимает валенок и вытряхивает из него снег.

Иваницкий.

(солдатам, громко).

Тверже шаг! Выше головы! Вы идете побеждать!

Оператор.

(кричит за кадром).

Иваницкий! Свинья! Убирайся! Испортил мне кадр!

Иваницкий падает в снег. Солдаты смеются.

Оператор стоит в кузове машины и крутит ручку камеры.

Ассистент и шофер дымят папиросами.

Проходят последние солдаты и, желая посмешить друзей, Иваницкий быстро ползет через дорогу по-пластунски. Майор с лейтенантом смеются и аплодируют.

Лежава.

Артист!

Иваницкий.

(встает).

«Если актером овладевает жажда рукоплесканий, он пересаливает». Это не я – это Дидро… Друга встретил. Очень хороший фронтовой оператор.

(Кричит оператору).

Будешь в городе – заходи на чай! Только со своим сахаром!

Оператор.

Съемка окончена, спасибо!

Ассистент и шофер спрыгивают с машины и бегут к воронке.

Солдаты строятся в походный порядок.

Проваливаясь по пояс в снег, ассистент и шофер несут немецкого солдата.

Каска солдата надета на голове шофера, карабин несет ассистент.

Ассистент.

А Штюбе стал полегче… Чувствуешь?

Шофер.

Подмерз. Да и не кормят.

Салон автомобиля. Декабрь. День.

Губин ведет машину, рассказывает. Сзади сидят Лежава и Иваницкий.

Губин.

…и вот подвели Буденного к танку…

Маршал его осмотрел и спрашивает: «А где же тут лошадь запрягать?»

Иваницкий.

Ты, Алексей, допрыгаешься со своим языком.

Губин.

Это же народный юмор!

Лежава.

(зевая).

Десятка – вот и весь юмор…

Деревня Синево. Декабрь. День.

«Эмка» въезжает в деревню.

Дым над тремя-четырьмя трубами указывает на то, что жители здесь есть.

Автомобиль останавливается на центральной площади деревни.

Писатель выходит из «эмки».

Иваницкий.

Мне уже нравится. Исконная Россия, мать-родина…

А вон и сортир. Вахтанг, сколько тебе потребуется времени?

Лежава.

Полчаса.

Машина трогается, едет по улице деревни, останавливается у избы.

Лежава всходит на крыльцо избы, стучит в дверь.

Губин остается у машины.

Лязгает засов, в приоткрытой двери показывается лицо молодой женщины.

Лежава.

(строго).

Председатель сельсовета Иван Фомич Чалый здесь живет?

Женщина.

Здесь, здесь…

(Оглядывается, зовет). Ваня!..

Лежава решительно входит в избу.

Лежава.

Мне поговорить. Конфиденциально.

Женщина.

Как?

Лежава.

Без свидетелей.

Женщина.

Поняла. Сейчас, поняла.

Быстро сдергивает с гвоздя телогрейку, сбегает с крыльца.

Изба председателя. Декабрь. День.

В горнице за столом сидит хозяин, председатель сельсовета Иван Фомич Чалый, и вырезает ножом из чурки деревянную ложку.

Лежава молча протягивает ему удостоверение.