Мемуар. Стихи и переводы. 1965–2023

Автор

Страниц

Год

2024

Леонид Юзефович — российский писатель и историк, обладающий множеством наград, среди которых престижные премии «Большая книга», «Национальный бестселлер» и «Ясная Поляна». Его творческий путь охватывает широкий спектр жанров, включая документальную прозу и художественную литературу. В своих работах он часто исследует сложные исторические сюжеты.

В числе наиболее известных произведений Юзефовича — документальные романы о выдающихся личностях, такие как «Самодержец пустыни», в котором рассказы об эксцентричном бароне Унгерне переплетаются с историческими событиями, и «Зимняя дорога», посвящённый жизням белого генерала Анатолия Пепеляева и красного командира Ивана Строде, которые были различными сторонами одной и той же исторической драмы.

Леонид Юзефович также создал художественные романы, такие как «Казароза» и «Журавли и карлики», а в сборнике рассказов «Маяк на Хийумаа» он тонко передает атмосферу прибалтийского побережья. Повесть «Поход на Бар-Хото» вновь погружает читателя в мир монгольской тематики и исторических приключений.

Совсем недавно, автор представил свою новую книгу «Мемуар», в которую вошли избранные стихи, написанные им с 1965 по 2023 год. Эта работа не только демонстрирует его мастерство в поэтическом слове, но и содержит автобиографическое эссе, в котором Юзефович делится своей глубокой привязанностью к поэзии, пронизывающей всю его жизнь. Это произведение было создано не только как отражение его творчества, но и как homage к поэтическому искусству, которое вдохновляло его на протяжении многих лет.

Юзефович продолжает заниматься исследовательской деятельностью, и его работы находят отклик у читателей не только в России, но и за её пределами, что подтверждает его статус одного из значительных современных литераторов.

Читать бесплатно онлайн Мемуар. Стихи и переводы. 1965–2023 - Леонид Юзефович

В оформлении книги использованы фотографии Евгения Петрушанского

(переплёт, форзац, нахзац (разворот))

и Игоря Мухина (нахзац (полосная)).

Ландшафты

Обеденный перерыв[1]

Съесть пару мятых пирожков, запить

томатным соком,

Сесть, изучая этот день по чёрточкам заноз,

Курить, смотреть, как вьётся дым

под потолком высоким —

А рядом, как часы, стучат костяшки домино.

На электрических часах устало

стрелка дрогнет,

Ещё минута – и течёт

расплавленный звонок.

Оставят парни домино, свои оправят робы,

И встану я за мой рябой,

мой фрезерный станок.

Забью тяжёлым молотком тупую заготовку,

Так, что прокладка зазвенит

в промасленных тисах,

И вдруг пойму, что этот день,

как я, прямой и тонкий,

Переломился пополам не только на часах.

1965

После смены

Течёт толпа из хмурых проходных,

На всех углах двоится и троится,

И вот уже остались мы одни,

И вот уже вокруг чужие лица.

Там, позади, людской поток течёт,

И полы у плащей взметает ветер,

А здесь уже мы все наперечёт

И, может быть, одни на целом свете.

Напрасная ль дорога нам легла,

Раз так легко нам в мире растворяться,

Прощаться возле каждого угла

И на холодных улицах теряться?

1965

В подземелье. Псково-Печерский монастырь

Отец-наместник дал мне разрешенье

Сойти во тьму, ведь мы с ним —

земляки.[2]

Свеча в руке, кончаются ступени

И каплет талый воск на башмаки.

Над нами флюгера на башнях стонут,

А здесь во мраке тлеют образа.

Со мной идёт загадочный эстонец,

Его непроницаемы глаза.

И нас ведёт загадочный священник,

Его глаза сухи, утомлены.

Я у него готов просить прощенья,

Хотя не знаю за собой вины.

А тишь такая, что зрачки морозит.

Но вот в простенке задрожит свеча —

Закладывают склеп. Как капли оземь,

Всё глуше, глуше кирпичи стучат.

А ведь сегодня утром мне казалось,

Что чудеса должны быть высоки, —

И вот в песке подземном увязают

Закапанные воском башмаки,

И холод этих стен в разгаре лета

Рассеивает всю мою тоску.

Так дай мне Бог шагать по белу свету,

Как я иду по чёрному песку.

1967

«Нам объяснял экскурсовод…»

Нам объяснял экскурсовод,

В какой реке какая рыба,

В какой тюрьме какая дыба,

В какой земле какой народ,

Какая где растёт трава,

Где мертвецов в земле хоронят,

Где на добычу стай вороньих

Их вешают на дерева.

Мне было чувствовать дано,

Как весело прошло по жилам

И голову мою вскружило

Всезнанья сладкое вино.

Теперь я понял, что нигде

Не могут люди жить без хлеба,

Что дождь на землю сходит с неба,

А рыба плавает в воде.

1970-е

Селенга

На песке у медленной воды

Влагой наливаются следы —

Это в полукружье каблука

Селенга́, зелёная река.

У неё – шестнадцать рукавов,

Вдоль неё – пятнадцать островов.

Как щетина жёсткая, трава

Густо покрывает острова.

Дно реки – страницу из песка,

Покрывают строки дневника.

Образуют в тёмной глубине

Надписи, неведомые мне,

Бычий череп или шар ядра,

Гривенник и дужка от ведра.

Селенга, зелёная река,

Вспомнит молодого казака,

Вынесет на берег для меня

Пряжку от казачьего ремня

С барабаном, саблей и орлом,

Чищенную мелом и сукном.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: