Сиделка

Меня зовут Рэйчел Беннетт, и я никогда не думала, что стану сиделкой.

Даже в худших сценариях своей жизни я не видела себя в чужом доме, заваривающей травяные чаи и раскладывающей по коробочкам таблетки для пожилой женщины. Я всегда была «той самой Рейчел» – женой Дэниела Беннета, успешного адвоката, хозяйкой просторного дома с камином, той, которой звонили подруги за советом. Но всё это рухнуло. Сначала трещина, потом обвал.

Теперь у меня нет ни дома, ни подруг, ни Дэниела. Я проиграла всё – даже себя.

Когда мы с Дэниелом разводились, я узнала, как сильно может шуметь тишина. Наша гостиная с панорамными окнами превратилась в судебное заседание: адвокаты, бумаги, его холодный взгляд, будто ледяной сквозняк. Он был убедителен, всегда умел красиво говорить – именно это и погубило меня. Я ушла не только без дома, но и без голоса. Мои слова казались никому не нужными.

Тогда я собрала вещи и уехала. Я не знала куда податься – просто в сторону, подальше. Чем дальше, тем лучше. Я ехала автобусами, ночевала в дешёвых мотелях, и на каждом перекрёстке ловила себя на том, что боюсь встретить его взгляд, его знакомый силуэт.

В какой-то момент я оказалась в Орегоне. Маленький пригород Портленда, окружённый лесом и холмами, казался местом, где можно раствориться.

Именно здесь я увидела объявление на стенде в супермаркете: «Требуется сиделка. Уютный дом, стабильная зарплата. Подробности по телефону».

Телефон дрожал в моих руках, когда я звонила. Мне ответил спокойный женский голос.

– Это миссис Эленор Уитмор. Если вы ответственная и умеете готовить завтрак, мне этого достаточно.

Всё. Ни собеседования, ни долгих вопросов. Она словно знала, что я позвоню.

И вот я стою перед её домом.

Я специально пришла пешком, с тяжёлой дорожной сумкой на плече. Автобус высадил меня у поворота, дальше – по длинной улице с одинаковыми зелёными газонами. Это был самый «американский» пригород, какой я только могла представить: почтовые ящики на ножках, дети на велосипедах, собаки, лающие у заборов. Но чем ближе я подходила, тем страннее становилось ощущение, будто эта картинка слишком глянцевая, слишком вычищенная.

Дом Уитморов выделялся. Белый двухэтажный особняк с верандой, обвитой плющом. Деревянные перила, старое кресло-качалка. Казалось, время здесь остановилось лет двадцать назад. На окнах – тяжёлые занавески, закрытые даже днём.

Я поправила волосы, вдохнула глубже и нажала на звонок.

Дверь открылась почти сразу.

На пороге стояла женщина лет семидесяти трёх. Высокая, тонкая, с серебристыми волосами, собранными в тугой пучок. На ней было длинное платье в серо-голубых тонах, будто она сошла со старой фотографии. Но больше всего поражали глаза.

Светло-голубые, почти прозрачные, слишком внимательные.

– Рэйчел, – произнесла она так, будто знала меня давным-давно. – Я знала, что вы будете именно такой.

Её голос был мягким, но в нём звучало что-то… настойчивое. Как будто это не случайная фраза, а заранее подготовленная.

Я замерла, не зная, что ответить.

– Мы договаривались по телефону, – наконец выдавила я, и мои пальцы крепче сжали ремень сумки.

– Да-да, конечно. – Она отступила, давая пройти. – Входите, дорогая. Дом теперь ваш так же, как и мой.

Я шагнула внутрь.

Первое, что я почувствовала, – запах. Смешение полироли, старых книг и лаванды. Запах, в котором есть уют, но и что-то настораживающее. Половицы под ногами скрипели, будто жаловались на каждый шаг.