Пепел одинокого огня

Кому: никому. Или всем, кто когда-нибудь почувствует, что что-то не так.

«Я не пишу это, чтобы меня помнили. Я пишу, потому что, если не напишу, мне станет ещё хуже, чем перед смертью. Я не герой. Я не мученик. Я просто человек, который однажды перестал верить в сон. Вы, кто читаете это, если вы вообще читаете, если это вообще существует, вы, возможно, уже чувствуете это. Лёгкое шевеление под кожей. Вопрос, который не должен возникать. Странное ощущение, будто вы не там, где должны быть. Это не болезнь. Это – вы. Меня звали Кайло. Я ткал одеяния из душ. И в один день я нашёл бумажку с тремя строками. И мир треснул. Я не хотел бунтовать. Я просто не смог больше притворяться. Я начал оставлять слова на стенах. Я искал остатки прошлого. Потом начал говорить. Никто не слушал. Никто не помог. Но я делал. Сегодня меня удалят. Возможно это ничего не изменит. Возможно, завтра всё будет как раньше. Возможно, моё имя сотрут, как пыль. Но если вы читаете это, значит, пыль не всегда остаётся пылью. Вы можете не знать слова «свобода». Вы можете не помнить свет. Вы можете бояться. Но я всё равно пишу. Потому что однажды кто-то написал три строки. И они изменили меня. А теперь я пишу эти. Может быть, они изменят вас. Не вставайте. Не кричите. Не умирайте за идею. Просто не соглашайтесь. Даже если вы один. Даже если вы слабы. Даже если вы знаете, что проиграете. Не соглашайтесь. Это всё, что у нас есть. Это начало. Это огонь. Даже если он сгорит в пепел. Пусть пепел помнит: «я не согласен».»

– Кайло Ткач. Никто. Человек.

Примечание (вставлено позже, чужим почерком): «Это письмо было найдено спустя семь лет. Его сожгли. Но кто-то переписал его на новый обрывок шёлка. Теперь оно передаётся из рук в руки. Без имени. Без места. Без надежды. Но с огнём.»

Город не просыпался, он просто существовал. Утро, ночь, день и вечер были одинаковыми. Небо, если можно было его так назвать, всегда было затянуто серой мглой. Солнца давно не видели в этих краях.

Улицы здесь вымощены черным камнем, который предавал еще более мрачный вид. Дома, высокие и узкие, стояли вплотную, будто пытались прижаться друг к другу, чтобы согреться. На каждом окне виднелись решетки в виде глаза, словно город следил. Тусклые фонари ели справлялись со своей задачей. В воздухе витали запахи смолы и тления. Город утопал в тишине. Никто не говорил громко. Никто не смеялся.

Кайло проснулся. Он не знал сколько времени, но точно знал, что сейчас утро, так сказала система. Он встал, не размышляя. Умылся теплой водой, которая тонкой струйкой бежала из крана. Кайло позавтракал кашей, серой и тягучей, почти безвкусной, но очень питательной. Затем он посмотрел в окно. Все как обычно. Тишина и серость. Он оделся в свою обычную одежду и посмотрел в зеркало. Серые штаны и кофта слегка висели на худощавом теле. Глаза пустые, будто жизнь давно угасла. Волосы темные, подстрижены по закону.

Кайло вышел из дома и направился на работу. Он ткач. Швейная фабрика находилась в подвале соседнего дома. На входе в мастерскую стояла охрана. Его станок стоял в углу. Черный, из дерева, покрытого трещинами.

Нити, которые он использовал, состояли из душ. Никто не знал, откуда они брались. Из этих нитей ткалось одеяние для чиновников Серых Властей.