Хранительница грёз

Мягкое золотистое свечение голографических матриц окутывало лицо Софии Мартинес нежным сиянием, словно она находилась в объятиях закатного солнца. Её карие глаза, обрамлённые длинными ресницами, сосредоточенно следили за танцем света и тени в виртуальном пространстве, которое рождалось под её изящными пальцами. Каждое движение было похоже на касание художника, создающего шедевр – она вплетала в цифровую реальность последние штрихи: аромат лавандовых полей Прованса, мягкость бархатных лепестков роз, тихий смех детей, играющих в саду.

– Мир готов, – прошептала София с теплой улыбкой, откидываясь на спинку эргономичного кресла в своей уютной студии.

Помещение располагалось на семидесятом этаже башни из розового стекла в самом сердце Нео-Парижа 2087 года. Сквозь панорамные окна, украшенные изящными витражными вставками, открывался вид на город мечты, где старинная архитектура Парижа гармонично сплеталась с футуристическими конструкциями. Эйфелева башня, увенчанная светящимися кристаллами энергетических накопителей, возвышалась над садами, парящими в воздухе между небоскрёбами. Это был мир, где технологии служили не разрушению, а созданию красоты и исцелению человеческих душ.

София провела рукой по голографической панели, и перед ней появился экран деликатного мониторинга. Мерцали показатели жизнедеятельности её клиентки – двадцатитрёхлетней Изабеллы Дюпон, которая в данный момент находилась в созданном для неё виртуальном мире. После потери любимой бабушки девушка никак не могла найти покой в своём сердце. Виртуальный мир, созданный Софией, должен был стать для неё местом исцеления – пространством, где она сможет сказать бабушке всё, что не успела при жизни, попросить прощения за недосказанные слова и получить благословение на счастливое будущее.

На экране София видела, как Изабелла сидит в кресле-качалке на веранде старого дома в Провансе, держа за руку пожилую женщину с добрыми глазами. Обе улыбались, и слёзы на лице девушки были слезами облегчения, а не горя. Показатели стресса неуклонно снижались, уровень эндорфинов повышался. Терапия действовала.

София никогда не заходила в созданные ею миры. Это было первое и самое священное правило архитектора грёз: создавать, но не участвовать. Наблюдать со стороны, подобно ангелу-хранителю, который ткёт сны для исцеления душ, но остаётся невидимым. Её задача заключалась в том, чтобы построить мост между болью и принятием, между травмой и исцелением, но никогда не пересекать этот мост самой.

За пять лет работы в корпорации "Онейрос" София помогла тысячам людей преодолеть самые разные травмы. Она создавала миры для ветеранов войн, где они могли проститься с павшими товарищами. Строила цифровые пространства для детей-сирот, где они встречались с родителями в безопасной атмосфере любви и понимания. Её виртуальные вселенные помогали людям, пережившим катастрофы, вновь обрести веру в жизнь.

Каждый мир был уникален, как снежинка, как отпечаток души. София изучала воспоминания клиентов, их мечты, страхи, самые сокровенные желания, а затем ткала из этого материала исцеляющую реальность. Она была не просто программистом или дизайнером – она была психологом, художником, архитектором человеческих эмоций.

Тихий звук входящего сообщения нарушил безмятежную тишину студии. На голографической панели появилось изображение секретаря – элегантного андроида с безупречными чертами лица и мягкими голубыми глазами, в которых, несмотря на искусственное происхождение, светилась почти человеческая теплота.