Вшитая в реальность сказка

Резво шагающая человеческая фигура из мелких зеленых лампочек в момент растворилась в черноте светофора. Тут же ей на замену высветился красный «солдат» и заглушил раздражающее нервы пиликание. Небольшая кучка людей нехотя притормозила на краю тротуара, бросая исподлобья хмурые взгляды то на регулятор движения, то друг на друга, отсчитывая чуть ли не шепотом бесполезные секунды, потраченные на ожидание. Дети, взрослые, старики и калеки – все они готовы были с первым сигналом высыпать на располосованную дорогу, даже не допуская мысли о том, что тела их могут смешаться с потоком легковых и грузовых автомобилей в одно месиво из крови, хруста костей, лязга металла и хриплого зова о помощи. Такого же просто не может произойти с ними, ведь как только зеленый человечек вновь зашагает под писк из динамика, они зашагают вместе с ним.

И тогда машины должны остановиться. Должны, даже если вот-вот у водителя сорвется деловая встреча с толстосумом в костюме от Армани. Должны, даже если мода громогласного «никто никому ничего не должен» достигла своего апогея в этом времени. Должны просто потому, что это элементарное правило жизни в любом мегаполисе.

«Он будто кровью облит», – со скоростью молнии пронеслась мысль в голове мужчины, который уютно пригрелся у печки на самом дальнем сидении автобуса. Он глядел из-под полуприкрытых век на светофор и пешеходов, жалея лишь о том, что в этот ненастный зимний день все-таки решил выбраться из постели и провести время на работе, а не дома. Гулкое тарахтение общественного транспорта и в такт его движению покачивающиеся головы немногочисленных пассажиров расслабляли лучше любого массажного кресла и убаюкивающей мелодии в наушниках.

Он медленно выдохнул на оконное стекло, затуманивая проносящиеся мимо толпы людей, машины, новую эстакаду где-то вдалеке, которую, казалось, успели построить дней за десять, и поежился, зажимая холодные руки в подмышках. В полудреме все кажется теплее, но реальность склонна встречать заблудившегося в грезах путника ледяным душем из воя ветра и механического объявления «конечная».

– Посторонись, алкаш поганый! Совсем уже совесть потерял!

Из-за далеко не слабого толчка в спину Джек едва не вылетел из автобуса. Еще чуть-чуть, и он бы наверняка окунулся головой в сугроб, больше похожий на большую грязевую насыпь.

– Прошу прощения, – с виной четвероклассника, получившего низкий балл, он опустил голову перед грозно фыркнувшей бабулькой. Та в ответ лишь театрально подавляла в себе желание стукнуть авоськой наглеца по темечку, энергично корча старческую гримасу и щелкнув вставной челюстью. И в эти секунды Джек был готов голову на отсечение дать, что ей хватило бы сил и на что-то большее.

Как и подобает всем разъяренным собственными мыслями женщинам, старуха так ничего и не ответила. Раздраженно развернувшись, она пошла своей дорогой, сетуя в душе на невоспитанность молодых поколений. По губам Джека скользнула легкая усмешка: еще один конфликт удалось избежать посредством лжи и лицемерия. Кто знает, быть может, только благодаря этим мерзостям все еще и живо человечество? Ведь не будь их, сколько бы людей уже оказалось головой в сугробе? Или и того хуже.

Он осторожно оправил задравшуюся куртку и, засунув руки в глубокие теплые карманы, пошагал в сторону стоящих в несколько рядов серых многоэтажек. Где-то за одним из тысяч окон ждало его целый день пятилетнее чудо с короткими косичками и алыми бантиками в них. Где-то там свистел на плите чайник, потому что малышка знала, что Джек с минуты на минуту вернется с работы домой. Где-то среди скандальных соседей она читала вслух книжку с картинками, а не смотрела бессмысленные мультики, потому что при жизни ее мать уделяла много времени воспитанию девочки.