Forest fairy tales

Утром Город оживает: улицы наполняются шумом автомобилей, голосами спешащих по своим делам прохожих, разговаривающих по телефону на ходу. Иногда они сталкиваются, вскрикивают недовольно, пролив кофе на чистую рубашку, извиняются, иногда перебрасываются парой незначительных фраз типа пожеланий доброго утра.

Над головами у них мигают светофоры, уличная реклама сменяет друг друга, в вышине над облаками гудит самолет, белым росчерком оставляя свой след на небе. И только маленький ребенок, играющий в переулке, замечает вынырнувшего из теней между домами высокого незнакомца.

Незнакомец одет в черное, и одежда его блестит на солнце – он вообще весь блестит – ребенок восторженно приоткрывает рот. Незнакомец, заметив его, с заговорщическим видом прикладывает палец к губам; глаза за приспущенными очками светятся расплавленным золотом… Он выходит на улицу, а ребенок как ни в чем не бывало продолжает играть, позабыв об этой встрече.

Люди, кто удивленно, кто с опаской, косятся на странного парня в черной косухе и кожаных брюках, вышедшего из переулка. Осень, конечно, уже позолотила улицы Города, но от прогретых солнцем стен, от темных, сглаженных временем, камней мостовой и светло-серого полотна асфальта все еще веет теплом. Позднее тепло бабьего лета плывет в воздухе вместе с ароматами коричных булочек из пекарни на углу, хот-догов и чьих-то цветочных духов, а может то цветущая, назло холодам, камелия.

И в такой погожий день, парень сильно выделяется из толпы. Его массивная фигура, затянутая в кожу, внушает подсознательный трепет, но парень приспускает очки и улыбается солнечно так, сразу как будто становясь моложе.

И люди замечают, что у него вообще-то веснушки и волосы светлые в косу заплетены небрежно, а в кулаке не нож, а букетик ромашек, в другой руке и вовсе полупрозрачный пакет с продуктами. Люди отводят взгляд, пожимая плечами и дальше спешат по своим делам. Только некоторые девушки восхищенно смотрят ему вслед.

Парень движется на удивление легко и грациозно, никого не задевая, и потому скоро на него совсем перестают обращать внимание, мало ли фриков в мире. И никто не видит за солнечными очками, что глаза у незнакомца закрыты: его ведет чутье, зов крови. Повинуясь этому зову, парень сворачивает в ближайший парк, некоторое время плутает по тропинкам и наконец выходит к старой, заброшенной карусели.

Он подходит ближе, опускается на корточки и заглядывает в темноту под каруселью. «Темнота» недовольно щурит флюорисцирующе поблескивающие голубые глазищи и яростно шипит на него. Парень хмыкает, некоторое время роется в пакете – «темнота» настороженно молчит – и протягивает в темноту сэндвич с жареным сыром.

Сэндвич молниеносно исчезает, вслед за ним в темноте так же быстро исчезают еще два сэндвича с грудинкой и шоколадка. И тогда парень вдруг… шипит в ответ на темноту, но в его шипении можно различить слова, слова древнего нечеловеческого языка. Он нашептывает вкрадчиво, ласково, успокаивающе:

– Не бойся, не бойся, не бойся. Я свой. Я такой же, как ты. Я не причиню тебе вреда. Доверься мне.

Из темноты высовывается худая мальчишеская рука в цыпках и складывает пальцы в известный жест. Парень вздыхает и берет отложенный в сторону букетик, отрывает один цветок, измельчая его в порошок между пальцев, и сдувает с ладони в сторону темноты. Темнота чихает, и вскоре из-под карусели вываливается грязный донельзя мальчишка – тощий и лохматый. Дикий котенок, явно полукровка, еще не научившийся обращаться, – некому было учить.