Почти как мы

Питер листал газету «Работа для вас», с каждым движением все яростней терзая листки. Сарказм его комментариев был просто запредельным. Казалось, случайно капнет слюна – и газета проплавится насквозь, истекая едким дымом.

– Нет, ну ты только послушай!.. «Требуются операторы систем орошения, степень врезки на испытательном сроке – пятьдесят процентов, в дальнейшем возможно снижение до тридцати процентов при успешном прохождении практики». Что там они собрались синхронизировать? Падение капель в дождевальной установке?! Или вот, еще лучше: «Менеджер по продажам. Врезка восемьдесят процентов, при успешном прохождении испытательного срока снижение до пятидесяти». Что это вообще?! А я-то где там останусь?

– Со мной, после работы, – сладко потянувшись, сказала Влада. От ее движения общажная кушетка противно скрипнула, Влада недовольно поморщилась. Все в этой казенной комнате ее раздражало – сколько ни убирайся, ни пытайся навести уют – обшарпанные стены и допотопную мебель этим не прикроешь. Да еще и соседки-неряхи. Да что говорить, общага – она общага, все в ней общественное. Владе до дрожи хотелось своего, личного. А Питер все продолжал возмущаться:

– Ага, как же, там тоже будет «притирочка», да еще и похлеще! А в брачном контракте сколько потребуешь? Шестьдесят? Или чего уж мелочиться – девяносто, как в Заокеании?

– О, мы уже говорим о брачном контракте? – Влада снова потянулась. – А я думала, просто хотим свалить из этой общаги с тараканами… Эй, ну не дуйся, – она потерлась о его ногу ступней в ажурном чулке. – Ты же славный, талантливый, а потом папа поможет, и все получится. Но ты же понимаешь – на работу без врезки никак…

При упоминании отца Питер скривился:

– И ты туда же, тоже поддерживаешь эту столетнюю дичь? На сколько ты подписалась на своей работе? На сорок? И что эти сорок значат, ты понимаешь? Ты ж никогда уже с этой должности не соскочишь, врезка не позволит!

– А кто тебе сказал, что я хочу соскакивать? Меня все устраивает, по крайней мере пока, а там видно будет. Ты впустую бесишься, врезку никто не отменит, только нервы зря тратишь… – она продолжала скользить пальцами по его ноге, поднимаясь все выше. – Эй, ну иди сюда, это все будет потом, а соседки придут уже совсем скоро…

Питер с Владой был уже почти год, то разбегаясь, то сходясь по новой, и он прекрасно знал, что сейчас будет. Это успело ему порядком приесться, как и навязчивые намеки на совместную жизнь, да и вообще вся она – простая и вульгарная девица с района. Но так хотелось хоть немного отвлечься…

Влада потянулась и лизнула его в шею, одновременно недвусмысленно потершись коленкой о Питерову ширинку. И печальная газета «Работа для вас» на целых полчаса осталась без должного внимания.

Но Питер так и не расслабился, уходил напряженный, с тревожной складкой на лбу. Зря только Влада старалась, покупала красивые чулки, пробовала новые приемы, рассказанные ушлыми общажными подружками. И чего Питеру неймется – рядом же она, Влада, такая яркая и нежная, и готовая с ним на все, а он… Какая-то псевдосвобода ему, видимо, дороже. А Владе хочется нормальную жизнь, без пьяных соседок, вечного запаха чужого одеколона и жареной колбасы, общажной неустроенности и казенной панцирной постели. Влечение и интерес к Питеру бились в ней, тянули вверх, сладкие мгновения недавней близости нежно отзывались в молодом теле, но вся тяжесть ежедневной неустроенности тянула вниз железными кандалами. А вначале казалось – какая шикарная партия! Высокий, стильный, и отец в министерстве не на последней должности…