Клянусь жениться только на тебе!

ЧАСТЬ 1.
Алюминиевая вилка в моей руке изображала нервный танец, разбрасывая недоеденные макароны по всей тарелке. Ну какой тут аппетит, когда в трубку вещает маман? Она как испорченный фонтан, который прорывает и конец всему живому, слышащему хоть что-то на Земле, а может и на других планетах. Каждый наш разговор начинался по-разному, а заканчивался одинаково. В который раз я выслушивала нотации и думала, за что мне все это?
- Доця, ну скажи мне - таки, когда ты задумаешься о своем будущем? – заводилась шарманка. – Сколько тебе лет? Еще немного, и ты останешься одинокой и никому не нужной старой девой! Посмотри на себя! Кем ты работаешь? Что забыла в этом богом забытом месте? Пожалей родную мать! Я всегда желала тебе добра…
- Мам, ну прошу тебя, давай не сейчас, - уставшим голосом я повторяла всегда одну и ту же фразу.
- Шо? Ты не хочешь поговорить с родной кровиночкой? – тональность в голосе женщины набирала обороты.
- Мам, у меня обед, я могу поесть нормально? – максимально спокойно пыталась парировать выпады в мою сторону, - Давай перезвоню?
- Доця, какой обед! Тебе двадцать шесть лет! В этом возрасте надо думать о фигуре! Да тебя никто не возьмет замуж!
Очень хотелось сказать маме в ответ на это: «Ну тебя же взяли и на фигуру не посмотрели». Я же, как порядочная дочь, не могла так жестоко поступить с мамулей.
Моя мама, Роза Ивановна, еврейских кровей по происхождению своих корней, любила учить меня быть принцессой и настоящей леди. Хотя, где она и где леди? Вот что меня всегда удивляло! Помню, как-то в детстве, мама купила мне шикарное розовое платье. Правда, насчет шикарности думала тогда, когда мне было восемь лет, сейчас - то я понимаю, что кондитеры зефирной фабрики плакали бы, увидев мой ужасно приторный наряд. Так вот облачили меня в розовое облако и отправили ждать на улицу, чтобы не мешала маман готовиться к чрезвычайно важному мероприятию. Я, кстати, до сих пор не знаю, что это было за мероприятие. Вышла девочка - красотка на улицу, а тут Сережка Коробов проезжал мимо на своем новеньком скейте! О боже, скейт по тем временам, как мерседес последней модели сейчас! Ну естественно, Сережа как истинный джентльмен предложил девочке - зефирке прокатиться. И вот бы ей догадаться, что если у транспортного средства четыре колеса, то более устойчивым он из-за этого не станет. Только моя нога в красивой туфельке и белом носочке с кружавчиками коснулась скейта, как он предательски выпрыгнул из-под нее и укатился в неизвестном направлении. Зефирка же упала в самую большую и грязную лужу, которая только была во всем дворе. Ну что сказать, зефир в шоколаде я очень люблю, но эффект был определенно не тот, как от настоящих сладостей. А в этот самый момент маман, облаченная в шикарное платье, открывающее все ее богатое декольте, выплывала из подъезда под ручку с папулей. Видели бы вы ее широко открытые от ужаса глаза. Весь оставшийся день я провела в углу, слушая многочасовые нотации о том, что неблагодарная дочь, что должна вести себя как настоящая принцесса, иначе принца мне не видать, как собственных ушей.
Видимо, в отместку за платье родительница отдала меня в музыкальное училище в класс фортепиано. Училась там долго, и периодически меня даже подташнивало от музыки, но сделать я ничего не могла. Если только заикалась о том, что хотела бы заниматься по жизни совсем другим, мамуля хваталась за сердце и утверждала, что я желаю ее смерти. Ужас какой, скажите вы, никакой свободы выбора для ребенка, и будете правы, но только не в еврейской семье, где мама была всем, а именно царем, судьей, палачом и даже богом. Поэтому папуля всегда тихо меня поддерживал, но никогда не высказывал свое мнение вслух. Рано или поздно еврейский характер сильной женщины должен был проявиться и во мне. Я, получив музыкальное образование, собрала вещи и уехала в соседний городок, оставив мамуле письмо о том, что ее очень люблю, но себя, как оказалось, люблю больше, и о том, что буду покорять страну. Подпись: «Твоя дурная доця, Соня».