Правители России

Славянская Русь возникла из горючей смеси господства и влияния киммерийского, скифского, сарматского, готского, гуннского, аварского, хазарского, печенежского, варяжского, монголо-татарского, догматического византийского влияния в виде православия, а начиная с эпохи Петра I европейского воздействия и влияния немцев.

Имена прежних русских восточнославянских правителей, (в частности, вождя антов (славян) Божа с сыновьями и 70 старейшинами, распятыми готами, мы знаем благодаря зарубежным хроникам), древней русской письменности, свидетельства славянской культуры тщательно вымарывались и выхолащивались из памяти русского народа православной греческой церковью (так же как в Западной Европе поступала римско-католическая церковь) и скандинавской знатью, захватившими духовную и светскую власть на Руси в IX – XII веках. Любая религия тщательно убирает из своего «учения» экономические, политические и социальные требования народных масс. Например, христианство реально исходит в своем учении не из Евангелий, а из деяний и посланий апостолов – петринизма и паулинизма, где затушевывается социально-политическая доктрина первоначального бунтарского христианства, оставляя только некую божественную эфемерную оболочку. Поэтому имена русских князей, письменность, летописи до «Повести временных лет» практически не сохранились, якобы только православие и «призвание варягов» создали Русское государство. Древний летописец Нестор в «Повести временных лет» сообщает, что новгородские славяне обратились к варягам (норманнам) с такими словами: «Земля наша велика и обильна, а наряда (порядка) в ней нет; да пойдите княжить и володеть нами» («Летопись по Ипатьевскому списку», СПб. 1871, с. 11). На этот призыв откликнулись три брата – Рюрик, Синеус и Трувор, – ставшие первыми русскими князьями. Легенда о призвании трех братьев-князей – норманнского происхождения. По сказанию западноевропейской хроники, бритты в Британии обратились к норманнам с такими же словами. Русский летописец, целью которого было доказать законность княжеской варяжской династии, укрепившейся в Киеве в XI в., то есть династии Ярослава, выводившей себя от Рюрика, применил эту легенду к русским условиям, «чтобы доказать, что династия была призвана якобы по воле народа, что призвание это было целесообразным и даже необходимым для прекращения среди славян «усобиц». Ранняя смерть Синеуса и Трувора делает Рюрика единым представителем власти в Новгороде и, следовательно, устраняет соперничество других династий» (История СССР, т. I. С древнейших времен до конца XVIII в., под ред. акад. Б. Д. Грекова и др., изд. 2-е, М. 1947, с. 75).

Солдаты и матросы, внося решающий вклад в победы на суше и на море, укрепляли тем самым то государство, которое было орудием господства феодалов над народными низами. Это противоречие, очень сложное, диалектическое по сути своей, отнюдь не означает, что простые люди, так сказать, только укрепляли те цепи, которыми они были опутаны по воле своих господ. Или, с другой стороны, что они, пытаясь разорвать эти цепи (как это делали, например, булавинцы в годы Северной войны или пугачевцы во время первой русско-турецкой войны), ослабляли государство, подрывали его усилия в борьбе с внешними противниками. Рассуждать так (а именно это делали и продолжают делать западно-буржуазные историки) было бы большой ошибкой. Все эти события и процессы – национально-освободительная борьба, отпор внешним нашествиям, внутреннее развитие государства, хозяйственное, политическое и культурное, – связаны между собой теснейшим образом, переплетаются друг с другом. В российской истории нередко невозможно оторвать друг от друга национально-освободительную и антифеодальную борьбу. Выступая против чужеземных поработителей, русские люди одновременно боролись со своими князьями и боярами, их прислужниками, которые вступали в союз с чужеземцами или отказывались от борьбы с ними. Так не раз бывало во времена борьбы с печенегами и половцами, ордынскими ханами и их карательными войсками. Угнетенные, выступая за свободу и независимость своей земли, добивались мира и покоя, возможности трудиться так, чтобы не отдавать часть результатов своего труда чужеземным господам – феодалам. Русские же бояре и князья, вступая в борьбу с чужеземцами, стремились избавиться от необходимости делиться с ними доходами от труда своих крестьян и горожан. И те, и другие – и эксплуатируемые, и эксплуататоры – преследовали свои классовые цели, защищали свои интересы, которые не могли не сталкиваться в обществе полном классовых противоречий. И, естественно, в этой борьбе народные симпатии, сочувствие было на стороне угнетенных, а не на стороне князей и царей, императоров и императриц.