Путешественники по снам

© Каштанова Юлия, перевод на русский язык, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Сновидения подобны плаванью в открытом море. Можно примерно прикинуть направление, но течения частенько уносят прочь от берега. Они очень сильны и даже кажутся живыми существами, и если попадёшь в омут – лучше не пытаться грести против них, иначе быстро выбьешься из сил и не сможешь плыть дальше… И на сей раз они перенесли меня в кошмар.

Я не знал, кто его видит. Обычно я сам выбираю сон, потому что, когда засыпаю, просто сосредотачиваюсь на человеке и проникаю в его мысли. Целью может быть кто угодно. Я пробовал заглянуть в разум актёров, футболистов и любимых ведущих с ютьюба, но не преуспел ни разу.

Чтобы войти в чей-то сон, нужно хотя бы чуть-чуть знать человека в обычной жизни: будь это хоть сосед с пятого этажа, с которым я познакомился, когда родители отправили меня на крышу развесить бельё. И пусть оказаться посреди стаи гигантских кошек и псов, распевавших оперные арии, казалось слишком странным, я уже не мог остановиться и жаждал продолжения.

Обычно я позволяю видению самому увлечь меня. Мне куда интереснее попытаться проникнуть в видение незнакомца, встреченного на улице, и не потому, что это просто. Как говорит моя сестрёнка Люсия, «входить в мои сны – всё равно что лезть в личную жизни. Как будто кто-то пробирается в дом, когда тебя там нет, читает твой дневник и роется в вещах».

Сны частенько бывают запутанными, в них трудно отличить правду от вымысла, воспоминания – от страхов. Старые травмы плодят чудовищ, а иные существа оказываются лишь игрой воображения. Это таинственный, сумбурный и опасный мир – опасный даже для меня, хотя я много чему успел научиться, ведь я путешествую по чужим снам, сколько себя помню.

Нынешний сон – или, скорее, кошмар – привёл меня в лес, где странные деревья шевелились, будто щупальца. Звёзды напоминали лихорадочно бегающие глаза, как будто те выискивали что-то… или кого-то. Было темно, воздух был густой, а ветер – по-зимнему ледяной, и он принёс с собой отголоски стонов. Мне, конечно, не стоило идти на шум, но я не послушался.

«Нельзя помочь всем, кто видит кошмары», – с яростью говорила Тана так часто, что я запомнил эту фразу и мог повторить слово в слово, копируя её интонации и полные раздражения жесты.

Мы с Таной родственниками не были – не были даже знакомы в обычной жизни. Мы лишь единожды встретились в кошмаре, куда страшнее нынешнего, и оба сразу поняли, что мы – не его часть. Мы были реальнее, чем обитатели сновидений. Она спросила, как меня зовут, а я представился, даже не задумываясь, к чему это приведёт. Сейчас Тана искала меня. Я чувствовал, как она зовёт меня, притягивая, точно на аркане. Я сопротивлялся и углублялся всё дальше в мрачную, пульсирующую чащобу.

Спящего я обнаружил быстро. Это была седая старушка с короткой стрижкой, её маленькое хрупкое тельце напоминало кукольное. Она съёжилась в клетке и всхлипывала всякий раз, когда деревья шевелились. Я снова ощутил зов, но проигнорировал его и пошёл навстречу старушке. Внутри сновидений правил почти нет, а те, что есть, – непостоянны, но существует одно простое и нерушимое: спящие не заметят нас, пока мы первые не заговорим с ними.