Случилось это на прошлой неделе, а быть может, месяц назад, или, если мне не изменяет память, полгода или год назад; хотя, если представлять эти события снова и снова, то, скорее всего, ничего из этого никогда и не происходило.
Единственное, помню, что сидела у своей подруги Киры на диване песчаного цвета с длинным ворсом, свисающим до пола, который прикрывал деревянные ножки, сделанные в виде стопки книг.
– Кира Ожерельева – молодой дизайнер нашей современности с яркими гениальными идеями открывает мировую выставку смелыми экспозициями, используя произведения известных живописцев! – Глянцевые страницы полетели в мою сторону и шлепнулись на сшитый из грубой мешковины ковер.
– А какие художники? – спросила я, поднимая журнал.
– Шишкин, Айвазовский и этот… Ну как его?.. Все время забываю. Три мужика на лошадях смотрят вдаль. А?
– Васнецов.
– Он самый. Ты придешь?
– Конечно, буду.
– Только давай не наряжайся. Я должна блистать этим вечером.
У высокого серого здания, хаотично собранного из огромных бетонных панелей, толпились посетители под ядовито-зеленым баннером во всю стену, кричащим наспех криво написанными буквами: «Современное искусство. Живопись будущего».
– Куда, куда? За мной будешь! – длинные ногти на руке с гремящими бубенцами схватили меня за загривок и потащили назад. – Что пасть разинула? Все ждут! Стой здесь!
Женщина лет двадцати пяти одернула плащ из блестящей фольги и нахмурила черные, нарощенные в три ряда брови.
– Невоспитанная молодежь! – ее поддержал парень примерно такого же возраста в полупрозрачных колготах с вставками из сетки на коленках. Он с громким хлюпаньем допил через трубочку стакан газировки, сплюнул под ноги толпе, повернулся ко мне и, тыкая черным наманекюренным пальцем, прошипел. – Стой здесь!
Пустой синий стакан пролетел над кустом с алыми розами.
– А что очередь? – кто-то нахально толкнул меня в спину. Подошедшая парочка зашуршала полиэтиленовыми пакетами, извлекла из них сочные бургеры и громко зачавкала.
– Я устала. – Сказала девица и села на корточки, аккуратно поправила вывалившийся живот из-под майки, придерживая его одной рукой над асфальтом.
Парень взмахнул завитым хвостом, расположенным в центре его выбритой головы, присел рядом, принялся вытаскивать лук из своего бутерброда и скидывать себе под ноги.
Высокие железные ворота выставки заскрипели и медленно растворились. Из здания вырвался писклявый голосок молодой певички, подпевая ржавым петлям, и взбудоражил толпу. Люди заулюлюкали, затолкали друг друга в спины: первые ряды громко заржали, распихали по сторонам охранников в оранжевой форме и побежали вглубь серых залов; справа и слева зашуршали кусты, из них повыпрыгивали пухлые, измазанные майонезом и кетчупом дети, срывая и топча красные лепестки цветов, грязными ручками и ножками. К моей спине приклеилась недоеденная котлета, и легкий пинок отправил меня на мягкий газон.
Отряхивая отутюженные брюки и пытаясь смахнуть прилипшее мясо, я медленно поднялась с земли. Ветер гонял пустые стаканчики из-под газировки и мятую жирную бумагу по асфальтированной дорожке, оставляя мусор в зеленой траве. Я остановилась на опустевшей площади перед ржавыми воротами и протянула билет охраннику, разгадывающему кроссворд на смартфоне. Мужчина отмахнулся от меня, не отрывая взгляд от экрана.
