Академия муз. Глиптия

Сегодня важный день для третьекурсников, нам впервые покажут цель. Десять лет мы учились, практиковались и могли только мечтать о том, какой же она будет.

Пятнадцать новоиспеченных муз толпились в холле Академии и ждали появления алоад – старших муз. Я глубоко выдохнула. Сердце под золотой мантией готово было выскочить наружу от волнения.

Вдоль каменной стены первого этажа висели пятнадцать знамен наших факультетов, слегка развеваясь на сквозняке. Широкой рекой вверх уходила лестница с коваными перилами. Отблески огня от свечей с люстры переливались на каменных стенах.

Зашуршали юбки, и наверху лестницы, на площадке второго этажа, мы увидели алоад. Они обвели нас взглядом и кивнули кому-то, стоящему позади них.

– Аполлон, Аполлон, – прокатился легкий шепот между музами внизу.

Никогда еще ректор Академии не приходил к третьекурсникам, волнение буквально ощущалось в воздухе. Оно пролетало сквозняком между знаменами и вырывалось с прерывистым дыханием. Каждая муза поспешила встать под свое знамя.

По лестнице начал спускаться невысокий широкоплечий мужчина. Лицо с детскими округлыми чертами обрамляли сотни светлых кудряшек. Белоснежная мантия развевалась при ходьбе, а из-под нее озорно выглядывали кеды.

Ректор остановился на последней ступени и обвел нас взглядом. Сердце ушло в пятки и гулко оттуда ухало.

Аполлон подошел к знамени с черно-белыми шашечками.

– Каисса!

Его голос звучал мощно и очень торжественно. Девушка, стоявшая под знаменем, нервно поправила очки на носу и помчалась в золотой мантии вверх по лестнице.

Аполлон прошел мимо пары муз и остановился у рыжего знамени, под которым стоял рыжий веснушчатый парень.

– Сафо!

Парень также отправился к лестнице. Я знала, что всех нас вызовут. Но ждать, когда произнесут мое имя, было мучительно долго. Аполлон не спешил. Он медленно ходил и выкрикивал имена. Наконец, подошел ко мне. Его глаза были ярко-голубыми, очень неестественного цвета. Ректор медлил. Просто стоял и смотрел на меня. Эти секунды казались вечностью, я нервно моргала, от волнения во рту пересохло.

– Глиптия!

Его голос отразился от каменных стен. На ватных ногах, забывая дышать, я поднялась по ступеням. Одна из старших муз повела меня в кабинет. Мы молча шли по узкому коридору второго этажа мимо одинаковых деревянных дверей. Напротив каждой двери располагался витраж, изображающий соответствующую музу. Сквозь разноцветные стекла струился мягкий свет, ложась на пол цветными пятнами.

Моя дверь была где-то посередине коридора. Старшая муза сразу отправилась обратно, чтобы проводить следующего, кого назовет Аполлон.

Об этом дне я мечтала десять лет, и знаю, что меня ждет за дверью. Сейчас надо только набраться смелости и повернуть ручку. Сердце застучало, отбивая чечетку прямо в висках.

Дверь открылась очень легко и беззвучно и сама захлопнулась, когда я зашла. Это была очень маленькая комната, в которой помещался только стол, стул и высокое зеркало. На столе лежала толстая папка – мой личный золотой Грааль. Я дотронулась до папки кончиками пальцев. Бумага была плотной и шершавой.

Не всем ученикам Академии муз дают цели – только одаренным, и после основного обучения они идут на высшие курсы. То, что я одаренная, узнала случайно на одном из уроков. Мы сдавали зачет по эскизам вечерних нарядов. Когда прикрепила свой рисунок на оценочную доску, красное платье, которое я придумала, стало золотым и начало слепить глаза. Было немного странно и почему-то неудобно перед одноклассниками. Под их завистливые взгляды меня вывели из класса и отправили в кабинет ректора. С Аполлоном я не виделась, его секретарша просто заполнила несколько бумаг и отвела меня в другое крыло Академии. Там мне выделили отдельную комнату и выдали золотую мантию. С тех пор я не только посещала общие занятия и сдавала экзамены, но все свободное время занималась факультативно и самостоятельно изучала и практиковала дисциплины. Мне не разрешалось больше отдыхать, веселиться и иметь друзей. Вся моя жизнь с тех пор была посвящена лишь одному – подготовке к сегодняшнему дню.